Молчание…
– Ну, отвечай же!
– Григорий Александрович, вы только не сердитесь… У нас нет императора…
– Это как?
К Сенькиному удивлению, Светлейший не только не рассердился, а даже как-то подобрался весь от любопытства. Всё же незаурядный он был образец человеческой породы…
– Царя, то есть императора, Николая Второго, его ещё «кровавым» называют, свергли во время Великой Октябрьской революции…
– Ах, всё ж таки революции, – пасмурно проговорил Потёмкин, – значит, докатилась и до России зараза французская… Ну что же, это было вполне предсказуемо, хотя и не непредотвратимо. А ведь говорил я Матушке, давить надо монстра республиканского, давить ещё в зародыше, а не с Вольтером любезничать, ибо республиканизм есть «болезнь разума» французская – хуже сифилиса! Вместе с австрияками навалились бы тогда, глядишь, и задавили бы!
Казалось, что известие о революции хотя и озадачило князя, но также каким-то странным образом примирило его с забывчивостью потомков по поводу его персоны…
– Постой, так кто же вами правит? – с живостью спросил он.
– Правительство правит и сам народ, – со сдержанной гордостью отвечал Сенька.
– Погоди, народ – это ведь чадо неразумное, дитя малое, не может он сам править… Ты же ученый отрок… вон про Ганнибала, про Карфаген знаешь… Ты же понимаешь, что правителей надо готовить, тренировать… ну, как военных… Так ведь всегда было… Ну-ка, расскажи мне ещё про правительство ваше!
Тут Сенька стал торопливо объяснять Светлейшему принципы советского общества. Очень складно и, как ему казалось, убедительно. Слава богу, поднатаскали. Ещё с октябрятского возраста. Закончил он цитатой:
– У нас и кухарка сможет управлять государством! – и со значением посмотрел на Светлейшего.
Тот же зашелся в приступе гомерического хохота. Хлопая себя по огромным ляжкам, он всхлипывал:
– Кухарка… твою маму! Так это ж тогда и будет «кухаркино царство»! – И, вытерев слезы, добавил: – Ты же историю учил… Демос – это ведь вроде толпы по-гречески, а толпа не может управлять. Лидер нужен. Необходим! Ты ведь знаешь, надеюсь, что демократия, в афинской Элладе рожденная, так же и распалась через пятьдесят лет. Не выдержала испытания недемократической Спартой…
– А вот Советский Союз!.. – и, встретив непонимающий взгляд Потёмкина, он поправился, – ну, Советская Россия… вот уже двадцать четыре года как процветает, и если бы не вероломное нападение немцев…
– Кто напал? – перебил его Потёмкин, – неужто пруссаки?
