Первые клубы для общения были основаны в России немецкими или английскими купцами – например, Бюргерский клуб, более известный под именем своего основателя как Шустер-клуб, или Английский клуб, который стал на столетие самым престижным клубом России. Его членами были не только Н. М. Карамзин, А. С. Пушкин, В. А. Жуковский или государственный реформатор М. М. Сперанский, но и многие немцы и англичане[51].
Несмотря на то обстоятельство, что просвещенное социальное общение распространялась так быстро и на таком обширном пространстве, трудно не заметить разницу между Западом и Востоком в концентрации и роли общественных объединений. При всем энтузиазме по поводу некоторой общности идей и социальных практик существовали национальные и региональные различия. Подобно тому как исследователи заговорили ныне не об одном Просвещении, а о множестве различных «Просвещений», следовало бы вместо европейского общества говорить скорее о множестве слабо связанных между собой обществ ассоциаций, в очень разном подчас политическом и социальном контексте.
Наиболее резкое отличие от Западной Европы (включая колонии в Новой Англии), безусловно, было в том, что в небольших городах центральной и восточноевропейской провинции ассоциации не достигали такого же распространения по численности и концентрации[52]. Если в Англии уже в XVIII веке помимо известных coffee houses было множество других клубов и союзов (в таком городе, как Норвич, в 1750 году каждый пятый мужчина был членом общественного объединения), то в Новой Англии и на континенте они получили существенное распространение лишь с середины XVIII века. До 1760 года в штатах Массачусетс и Мэн существовало лишь небольшое количество ассоциаций, треть из них – в Бостоне, единственном, помимо Филадельфии, крупном городе колоний. Ситуация радикально изменилась в последовавшие затем десятилетия политических катаклизмов. С 1760 по 1820 год в штатах Массачусетс и Мэн было основано более 1900 ассоциаций[53].
Социальный охват и разнообразие ассоциаций в английском и французском культурном пространстве также превосходили Центральную и Восточную Европу. Во Франции с 1760 по 1790 год в масонские ложи устремились до сих пор исключенные из них социальные слои буржуазии, ремесленников и мелких торговцев; накануне 1789 года здесь было около 700 лож, насчитывавших приблизительно 40 000 человек, по большей части из третьего сословия. Ложи предвосхищали характерную для начала XIX века социальную градацию ассоциаций. В городах французской провинции деление часто было трехчастным: дворянская и буржуазная финансовая аристократия, средние классы и, наконец, boutique (мелкие торговцы) и artisanat (ремесленники) – все они встречались в собственных ложах, которые работали независимо друг от друга и поддерживали отдельные прямые контакты с Парижем
