Снова вскинулась Ксюша, и заржала Зорька. Что с ними? Встревожены чем-то? Может, непогоду чуют? Или враг какой? При мысли о врагах машинально потрогал кобуру и взял в руку винтовку. Не, вряд ли, пожалуй, лошади обучены, словно сторожевые псы, чуять неприятеля? Но ведь нервничают, кого-то чуют! А какой им тут еще может быть повод для беспокой..?
…Мать твою растак, в Бога, в чорта, в три погибели!!! Вот ведь я дурак, а!..
Не успел я толком додумать догадку, как по-над балкой разнесся близкий многоголосый волчий вой.
Вот теперь я успокоился. Выматерился очень длинно, хотя и незатейливо, с повторами и без изысков. Но, в самом-то деле — чего переживать? Теперь все ясно — лашатки нервничают оттого, что волки рядом — ну, это нормально. Плохо было бы, если б не нервничали. А так — все в порядке. Волки, это ничего, это не страшно. Не зима, не голодные, поди… Раз осень — молодежь подросла, вот и безобразят.
Хотя, конечно, это я так… самонадеянно несколько. Вон, опять воют, лошадки бесятся…. Подошел, похлопал по спинам — и сразу малость притихли. Ксюша так и совсем успокоилась — ну, военная ж лошадь, привычная. А на нее глядя и Зорька — ну, это, наверное, в силу природной флегматичности. Это ж у нас… там… волки — человека боятся до паники. Потому как — их там человек убивает и гоняет как угодно, а не приведи волчий Бог напасть на человека — так и совсем земля гореть под лапами станет. А уж если в лес пришел человек — то уж, почти наверняка, только затем, чтобы убить волка. Это у них в подсознание вбито, в генах — три-четыре поколения волков, которых люди огнем и железом гоняют — и все, блок поставлен.
Но — это там. Да и то случается, что нападают — в голодные зимы. Ну, конечно чаще всего и жертву выбирают, как и положено «санитарам леса» — слабую и беззащитную. Ну бывает что дуреют от всяких внешних причин… Вот, кстати, тут внешняя причина-то есть — война может быть их с места согнала, да еще чего, может приключилось. Баяли, что если волки человечинки отведают — а трупов-то тут, пожалуй, много — то малость крышу-то им сносит. Ну, то все же больше байки, хотя говорили деды, что в Карелии после финской войны волки ополоумели и нападать пытались на людей иногда. Но все же больно на сказку похоже. А вот другое. Ведь здесь степь, людей мало. А волков много. А я тут один да с двумя сочными мясными наборами, весь такой красивый. «Тут так не принято!» Тут, может быть, по местным волчьим понятиям — такое значит — что я «лох и конкретно попал на чужом раене». Один, в поле, никого рядом не чуют… Вот оне и решили, как и положено лесной-степной шпане, меня, значиться, гоп-стопнуть. Раз один в поле — значит, по местным понятиям, слабый и больной — потому как здоровые и сильные тут в одиночку не шастают.
