Избранный | страница 32



Сара принесла чай. Авраам благодарно улыбнулся, но она засмущалась, отвернулась и встала из-за стола. Отец похлопал ее по руке.

— Моя старшенькая, — сказал он. — Как маленькая мамочка. Правда, мамеле? — окликнул он дочь. Сестры захихикали. Лавочник заметил, что Авраам смотрит на нее, и подался к нему над столом: — Лучшая, она лучшая, — прошептал он.

Они выпили чай. Авраам снова спросил, как пройти к дому реб Соломона.

— Сара вам покажет, — ответил лавочник. — Тут недалеко. Сара, иди возьми пальто. — Повернулся к Аврааму и добавил на идише: — Может, хотите сходить наверх?

Аврааму хотелось остаться и смотреть на Сару. Но и поглядеть, насколько еврейский верхний этаж в Англии похож на тот, что в доме его родителей, тоже было любопытно. Он ответил, что пойдет наверх.

Перегнувшись через перила, лавочник показал ему, куда идти. Когда хозяин скрылся из виду, Авраам прошелся по комнатам. В одной из них прислонился к двери и уставился на стоявший напротив комод.

Рабби Цвек вздрогнул. Вот он, этот комод, пятьдесят лет спустя, и в ящиках по-прежнему Сарины вещи. Он сморгнул, чтобы в глазах прояснилось, и то, что в его памяти было «там», теперь, когда он очнулся, вдруг стало «здесь». Да, эта самая комнатка над лавкой досталась Саре от отца. Рабби Цвек перевел взгляд с комода на кровать, потом снова уставился на выдвинутые ящики и с ужасом вспомнил, что делает.

— А-а-а, — простонал он, складывая свидетельство о натурализации по первоначальным сгибам.

Недалеко же он ушел за полвека после приезда. В окне он увидел боковую дверь синагоги и стайку детей, выходивших с урока иврита. Наверняка он учил еще их бабушек и дедушек в тех же душных комнатушках подле каморки сторожа. И женил их родителей, соединял их под хупой по закону Моисея и Израиля. Сорок лет он служил в этой синагоге, сперва учеником рабби, потом учителем и раввином, впоследствии же, когда число прихожан сократилось, по совместительству и кантором. Теперь на уроки иврита ходит лишь горстка детишек, и кто знает, где и с кем они сочетаются браком? Он вспомнил о своей дочери Эстер, которая некогда тоже вела здесь уроки, и вздрогнул при мысли о том, за кого она вышла замуж. Он подошел к окну. От двери его лавки на первом этаже до двери синагоги были считаные шаги, и на этом клочке земли сосредоточилась вся его жизнь. Сорок лет в раввинах, потом, удалившись от дел, перешел дорогу и стал помогать Саре в лавке; он окинул взглядом крошечные пределы, заключившие в себе столько печали.