Впрочем, лозунг "С корабля — в деревню!” не исчерпывал всех вариантов расселения иммигрантов из Северной Африки. В различных районах страны появились города развития. Здесь также удалось обойтись без бараков. Прибывавших в эти города марокканских евреев уже ожидали готовые дома. Каждая квартира была оборудована кухней и обставлена простой мебелью. Репатриантам предоставлялась возможность выкупить эти квартиры при помощи долгосрочной ссуды на выгодных условиях. И здесь к их услугам были все необходимые службы быта и социальные работники, помогавшие приспособиться к условиям новой жизни. Несмотря на ограниченные ресурсы, правительство и Еврейское агентство предпринимали все усилия для того, чтобы репатрианты закрепились на новых местах.
И хотя эта социальная программа не увенчалась полным успехом, тем не менее, к 1959 г. чуть больше половины североафриканских евреев (52 процента) остались в городах развития. Еще 24,8 процента жили в деревнях.
Хотя те трудности, с которыми сталкивались евреи из стран Магриба, были в определенной степени общими для всех выходцев из мусульманских государств, далеко не все восточные евреи реагировали на них одинаково. Например, 43 тысячи репатриантов из Ирана и Афганистана довольно безболезненно и быстро приспособились к израильской жизни. То же можно сказать и о 35 тысячах турецких, 23 тысячах ливийских, 36 тысячах египетских и 14 тысячах сирийских и ливанских евреев. Еще большую податливость и гибкость проявили йеменские репатрианты, прибывшие в 1948–1950 гг. Расценивая сам факт пребывания на Святой земле как дар свыше, они были готовы бороться с любыми трудностями. В результате йеменские евреи стали объектом всеобщего восхищения, которое, правда, не было свободно от патерналистского оттенка.
В то же время 120-тысячная иракская община совсем по-другому отнеслась к своему новому положению в Израиле. Составляя когда-то образованную элиту Багдада и Басры, иракские евреи считали себя своего рода аристократами, превосходящими по многим параметрам западное еврейство. Они энергично противились попыткам разместить их в моша-вах или городах развития. Только 3 процента из них стали фермерами. Разгневанные бездушным подходом правительственных бюрократов и чиновников Еврейского агентства, иракские евреи подняли голос протеста против этнических предубеждений. В июле 1951 г. они провели в Тель-Авиве массовую демонстрацию против "расовой дискриминации в еврейском государстве” — первую (но далеко не последнюю) акцию такого рода. Они протестовали против превращения их в граждан "второго сорта”. Если они занимали достойное положение в арабском государстве, разве они не заслуживают уважения в Израиле? Благодаря своему упорству и энергии иракские евреи в конечном итоге сумели найти подобающее место в израильской городской экономике. Это было то, чего они добились сами, а не то, что выбрали для них власти.
