— Вот почему вы должны сказать ей, чтобы она была готова, — снова настаивала Гвен.
Эйра больше не могла слушать. Она рывком распахнула дверь.
— Сказать мне что?
Ее семья стояла в холле, выглядя, словно маленькие дети, пойманные за кражей теплого печенья с кухни. Фриц сделал шаг назад. Гвен скрестила руки на груди и посмотрела на своих братьев и сестер. Ее родители переглянулись.
— Ну? — Гвен указала между родителями и Эйрой.
— Что бы это ни было, я хочу знать. — Эйра сделала еще один глоток из своей кружки, надеясь, что бульон в равной мере придаст ей сил и мужества. К сожалению, зелья храбрости не существовало. Все, что у нее было — это горячий бульон со вкусом цыпленка, которая смягчила боль в мышцах.
— Мы выбирали, кто бы посоветовал тебе отказаться от участия в конкурсе. — Слова ее отца стали неожиданным ударом. Зачем ему было лгать ей?
— Это было не то, что вы обсуждали, и я это знаю. — Ногти Эйры слегка впились в кружку. — Я знаю, что это не так, потому что у всех у вас не было проблем с тем, чтобы попросить меня бросить учебу. За исключением Гвен. — Тетя слабо улыбнулась ей. — Итак, о чем вы говорили?
— Тебе не о чем беспокоиться, — сказал отец.
— Скажите мне!
— Если никто из вас не сделает этого, тогда это сделаю я. — Гвен повернулась к ней лицом. Она открыла рот и сделала вдох.
— Прекрати, Гвен, — огрызнулась ее мать голосом, обычно предназначенным для тех случаев, когда Эйра что-то сломала. — Вы с Фрицем уходите. Мы разберемся сами.
— Но…
— Это семейные дела. — Ее мать сердитым взглядом прервала протест Гвен.
Гвен в ответ закатила глаза и подошла к Эйре, крепко обняв ее за плечи.
— Эйра, мы очень тебя любим.
— И это никогда не изменится. — Выражение лица Фрица сморщилось.
— Я… я никогда не сомневалась в этом. — Эйра уставилась на кружку, когда тетя отпустила ее.
— Хорошо. — Гвен и Фриц направились по коридору, Гвен в нерешительности остановилась рядом с Реоной. — Скажи ей. Она заслуживает того, чтобы знать. Не отступай от правды.
Ее мать только вздохнула, когда они удалились в палату, дверь закрыла их от всего мира. Ее родители обменялись взглядами, прежде чем их внимание вернулось к Эйре. Их наполняла странная и необъяснимая печаль.
— Просто скажите мне, — снова потребовала Эйра, на этот раз мягче. — Что бы это ни было, я смогу это принять.
— Ты не знаешь, о чем просишь, — сказала мама, сверкая глазами.
— Перестаньте обращаться со мной, как с хрустальной вазой! Раз я говорю, что могу, значит могу. — Если сегодняшние события этого не доказали, то Эйра не знала, что может.
