Я собираю куски столешницы и выбрасываю их из кучи. Несколько дней назад мы писали на этой доске, настраивая наш план по предотвращению столкновения с теми тремя большими астероидами. Теперь мы собираем все по кусочкам – в буквальном смысле слова, потому что мы пропустили настоящую атаку.
Я скучаю по этому.
С каждым кусочком обломков я не могу не думать: без НАСА какой у нас шанс? Возможно, у Стран Каспийского Договора или Тихоокеанского Альянса есть командный центр, о котором никто не знал и который пережил эту атаку.
По правде говоря, мы должны подняться в космос и начать сражаться с новым «сборщиком». Что еще более важно: нам нужно знать, с чем мы имеем дело. И кто остался в живых, чтобы бороться с этим.
Я чувствую, как что-то влажное опускается на мои уши и волосы. Посмотрев вверх, я понимаю, что вокруг кружатся песчано-коричневые снежные порывы ветра. Зима действительно вернулась, и причем вокруг достаточно холодно, чтобы снег выпал и не растаял.
– Джеймс! – вскрикивает Григорий и начинает яростно копать, отбрасывая с дороги изуродованный офисный стул, потрепанный планшет, а затем – модельный космический корабль, разлетающийся на много осколков.
У его ног я замечаю предмет одежды: синие штаны. Григорий поднимает перегородку, открывая кисть руки, а затем и всю руку целиком. Я бросаюсь к нему и лезу в мусор, отбрасывая компьютер и клавиатуру, чтобы открыть человеческий торс.
Человек не двигается. И не дышит.
Григорий протягивает руку и отталкивает стол. Наши фары светят как прожекторы сверху, освещая окровавленное лицо человека.
Это один из техников управления орбитальной защитой. Я не могу вспомнить его имя. Может быть, Томас или Трэвис. Хороший парень. Вероятно, он остался, чтобы попытаться оптимизировать защиту массива. Могу поспорить, что он сделал все расчеты и решил, что если бы он мог убрать хотя бы еще один астероид, это того стоило. Его жизнь обменяна на тысячи других.
– Должны ли мы… – начинает Григорий, но затихает, задерживая взгляд на теле.
Я смахиваю рукой пыль, и мне попадается человеческая нога.
– Давай пока просто вытащим его из-под обломков.
К тому времени, когда мы перебираемся через груду мусора и укладываем нашего коллегу на землю, наступает глухая ночь. Единственный свет сейчас исходит от наших фонарей.
Мне холодно, я голоден и устал. Причем устал еще больше, чем был в течение долгого времени. Но мы продолжаем копать.
Снег скоро покрывает обломки словно одеялом, делая их скользкими, когда мы пытаемся по ним шагать. Холодный ветер пронизывает меня до глубины души, заставляя дрожать. Я продолжаю идти, поднимая столы и стены, а также экраны, стулья и клавиатуры. Руки дрожат, щеки холодные и потрескавшиеся от ветра. Я стискиваю зубы и терплю, потому что Григорий – мой друг, как и Лина, и это то, что мы должны делать прямо сейчас.
