– Да? – недоверчиво спросила я. – И я не услышу ни слова укора?
– Не могу этого гарантировать, но, по крайней мере, твои шансы на выживание возрастут, – с чувством собственного превосходства и незаменимости ответил он.
– Моя жизнь тебя не волнует, это лишь твое задание, – фыркнула я, разозлившись оттого, что чувствовала себя рядом с ним слишком слабой, беззащитной, ни на что не способной… И особенно оттого, что он об этом знал.
– Тебя тоже не волнует? – спокойно спросил он, даже не поинтересовавшись об истоках моей осведомленности.
Я не нашла, что на это ответить.
– И я тебя не только охраняю, – сказал он злорадно. – Я к тому же твой наставник…
– Нет! – невольно выдохнула я. Повелитель же сказал, что мой наставник Дарккейн!
– Тоже рада, да? – без энтузиазма усмехнулся он.
– Ты… – задохнулась я от возмущения. – Ты должен был сразу сказать!
– Да, пожалуй, так удалось бы избавиться от тебя намного быстрее, – мрачно согласился Кстинар. – Но, раз уж ты теперь в курсе, я настаиваю, чтобы ты прекратила играть в сильную и независимую женщину и доверилась мне. А после возвращения в Кипаву распрощаемся навсегда. Идет?
От его снисходительного тона меня чуть не перекосило.
– Во-первых, – с трудом сохраняя спокойствие, сказала я, – доверие нужно заслужить. Во-вторых, тебе придется сделать из меня приличного боевого мага, прежде чем распрощаться. Или ты думаешь, что я так легко откажусь от своей мечты?
– Ты еще упрямей, чем я думал, – поморщился Верховный маг. – Это попахивает идиотизмом.
– Грубый мужлан! – не выдержала я.
– Балласт! – не остался он в долгу, оскорбив меня до глубины души, и ушел спать.
Тем не менее утром именно он меня и разбудил, держа в руках чашку, над которой клубился пар с резким травяным запахом.
– Лежи и не шевелись, – предупредил Кстинар и, присев рядом и отставив чашку в сторону, оголил мой живот. Снял импровизированную повязку, осмотрел рану, ничего не сказал и аккуратно накрыл ее чистым и сухим куском ткани, перевязал, стараясь лишний раз меня не касаться. Но его осторожные пальцы все равно обжигали даже мимолетными касаниями, и утренняя прохлада почувствовалась особенно остро. Кожа покрылась неприятными мурашками, а чувство беззащитности усилилось. Наконец он закончил возиться и одернул мою рубашку вниз, закрывая живот.
Посмотрел мне в глаза, в глубине зрачков мелькнул огонек сочувствия, но сразу исчез.
– Жара нет? – спросил он. Но прежде чем я ответила, сам дотронулся до моего лба.
