Но Алеша не вытерпел. Он заснул под системой и во сне сумел сделать то, о чем его бесплодно просили.
С тех пор довольно регулярно на излете запоя он появлялся у меня, я вызывал бригаду и платил раз от раза все больше (в мае 94-го - 70 тысяч).
Но вот он уже довольно долго - почти месяц - держался крепко и поговаривал даже, не завязать ли совсем, и я пригласил его в гости.
Ну, посидели, попили чайку, Алеша оживился, был говорлив, насмешлив, остроумен - внятно, едко, не то что в стихах. Он, чего с ним сроду не бывало, даже свои стихи стал читать вслух.
- Вы, конечно, не поняли? - спросил он Нину.
- Самое странное, что, кажется, поняла! - ответила моя умница.
- Что ж вы поняли?
- Ну... Стихи не перескажешь, особенно ваши, они же не на уровне смысла, но я попробую рассказать о своих ощущениях. - И она что-то говорила (я слушал голос - не вникая), плавно поводя руками, то грустя мимолетно, то смеясь, то морща лоб в раздумье. Говорила долго.
- Этого не может быть, - сказал Алеша. - Вы все поняли. Именно об этом я писал. Вы поняли даже то, о чем я только смутно догадывался. А еще?
И он еще читал стихи, а она опять говорила, и он еще читал...
Потом она пошла принять душ.
- Время, между прочим, позднее, - сказал я Алеше.
- Сволочь ты, - задумчиво сказал Алеша. - Отдай ее мне. Она первая меня поняла. Она влюбилась в мои стихи. А потом влюбится и в меня. У тебя их было... И будет... А у меня шанс. Я как раз завязываю... Навсегда... И вдруг она... Это судьба... А ты?.. Тебе ни к чему... Только тело... Найдешь еще... А мне душу...
Он говорил ритмически, раскачиваясь на стуле, обхватив руками коленки.
- Ты стихами, что ль? - спросил я.
- Отдай.
- Брат, ты же меня знаешь, я не из таких. Женщин не меняю, не продаю, не покупаю. Да и не в этом дело. У нас свадьба через две недели. Не приглашаю, потому что решили без всякого шумства. Получаем документы - и в свадебное путешествие.
- Сволочь. Я тебя ненавидеть буду.
- Ты вроде, кроме чая, ничего не пил.
- Не проблема. Через полчаса я буду пьян. Я буду пить, пока не сдохну. Ты сволочь.
- Откачаем, не впервой!
- Ты меня больше не увидишь. Зачем она тебе, сволочь?
- Я ее люблю, - сказал я с радостью оттого, что говорю правду, что хочу говорить это Алеше, задушевному моему дружку.
- Ты знаешь, я спокойно относился к твоим подлым коммерческим занятиям, - сказал Алеша. - Я беспринципен, как и полагается всякому настоящему поэту. В таких вопросах, по крайней мере. Но тут... Тут что-то не то. Ты ее любить не можешь. Она - да, такие почему-то именно в говнюков и влюбляются. Как друг тебе говорю. Но ты - не можешь. Как друг говорю.
