— Боюсь я за здешних ребят, — признался Сергеев, — как бы из-за какой-нибудь глупости не погибли. Есть отчаянные, прямо-таки горят ненавистью к фашистам. А выдержки не хватает. Как только поправлюсь, из этой деревни уйду, меня тут многие знают. А пока надо ребят сдерживать.
«Оружие прячем, а какая от этого польза! — сидя дома, хмуро думал Володя. — Будет лежать, пока ржавчиной не покроется. Дожидайся, а чего? Чтобы за горло взяли? Собраться бы да в лес и оттуда, как дед Талаш, — громи! Так нет, Сергеев боится. Мама, наверное, рассказала ему и о винтовке, и о моем своеволии…»
Вдруг в избу вбежала Лида.
— Сергеев просит, чтобы ты зашел к нему, — не поздоровавшись, выпалила она.
— Хорошо, — сердито ответил юноша.
Лида удивленно пожала плечами и ушла.
Политрук сидел на топчане, подперев голову рукой. Он молчал, и Володя не знал, с чего начать разговор.
— Рассказывай о своих подвигах, — наконец произнес Сергеев.
— Винтовка подвела, — как бы стесняясь, ответил хлопец.
— Ты на нее понадеялся и думал, что никто не узнает?
— Да.
— А что получилось? Своим поведением ты можешь погубить нас всех. Запомни: без организации, без связи с людьми нам выступать нельзя. От имени твоих товарищей комсомольцев предупреждаю, — Сергеев поднялся с топчана и нечаянно ударил ногу. Стиснув зубы, он даже присел от боли. Парень растерялся, так стало жалко политрука. И несколько дней после этого он чувствовал недовольство собой.
А однажды зашел к Лиде в избу и увидел Зину. После возвращения в деревню Володе ни разу не удалось поговорить с девушкой. Зато теперь разговаривали обо всем. Вспоминали школу, учителей, товарищей.
— Куда исчезла учительница, которая была похожа на тебя? — спросил Володя.
— Александра Михайловна? Не знаю, — ответила Зина.
— Я же тебе говорила, а теперь и он признает: Александра Михайловна была самой красивой в школе, а ты, Зинка, в деревне, — заметила Лида.
Зина покраснела, потупилась, а именно такою она больше всего и нравилась хлопцу.
— Да, не вернутся больше наши школьные дни, — с сожалением сказала Лида.
— Еще бы, — усмехнулся Володя. — Теперь новые порядки.
Зина считала, что эти новые порядки принесли ей больше неприятностей, чем кому бы то ни было. Когда отца назначили старостой, она долго плакала. И сейчас не хотела, чтобы разговор о новых порядках продолжался в присутствии Володи. Радуясь, что он ни в чем не упрекает их семью, девушка время от времени поглядывала на хлопца и думала: «Какой он красивый и добрый, совсем как прежде. А Шайдоб плетет, будто Володя хочет папу убить. Надо ему все рассказать, но сегодня поздно. Лучше в другой раз».
