Но другие дети были больше похожи, если можно так сказать, на детей, даже те, у кого было обнаружено отставание в интеллектуальном развитии. Я проверял их эмоции, показывая страшные картинки и игрушку в виде сигнальной собачки, которую можно дергать за веревочки на лапках. Страшная картинка (гигантский паук, нападающий на крохотного человечка) заставила мальчика скучать, он сказал, что такого не бывает, пауки не могут вырасти до таких размеров. Собачке же он вежливо улыбнулся, но не рассмеялся. При улыбке работали лишь мышцы рта, глаза он при этом не прищурил, как бывает при искренней радости. Когда я спросил под конец, кем он хочет стать, когда вырастет, он ответил: «Кем-нибудь всемирным».
Бенидора вернулась позже, чем они ожидали. Ралд радостно сообщил ей, что от Реи поступила солидная посылка с информацией о Ребусе, он восхитился ее умением узнавать то, на что следователи не обратили внимания.
– Дитр будет в восторге, – трещал Ралд, у которого впервые за долгое время настроение было почти хорошим.
И вдруг он заметил, что писательница ведет себя как-то странно. Она не хлопала его по спине, не поругивалась и даже не курила. Ее крупный стан держался так, будто под платьем у Бенидоры была палка. «Что-то узнала, – подумал Ралд, – что-то страшное». Из столовой вышла Виалла, которая выглядела такой усталой, что даже не заметила странного поведения приятельницы. Виалла спросила про мужа, а Бенидора ответила:
– Душевник подтвердил, что это проклятие всемирного свойства. Снять его может лишь тот, кто его наложил. Случай подобен одержимости демонами. Но другое.
Отрывистая и сухая речь обычно остроумной дамы заставила Ралда почувствовать неестественный для теплого вечера холодок. Бенидора молча удалилась в кабинет и села за печатную машинку. Она стрекотала непрерывно, не отходя перекурить или выпить воды. Спина у нее была прямая, как у манекена в лавке готового платья.
Ралд пробыл в доходном особняке еще пару часов, и когда собрался уходить, зашел в кабинет попрощаться с Бенидорой. Она не обратила на него внимания. Спина ее была прямой, а руки как заведенные механизмы приросли к клавиатуре и безотрывно нажимали в одном и том же порядке на одни и те же клавиши. Бумага кончилась, и Бенидора вставила новый листок, даже не посмотрев, все ли в порядке на готовом. Она вообще не смотрела на бумагу, взгляд ее был сфокусирован на пустой стене напротив.
Ралд подошел к столу, она не прекратила печатать. Он взял готовый листок, на котором без знаков препинания и без абзацев повторялась одна и та же фраза:
