Ребус | страница 56



– Господин Свидетель, вы точно не видели этого человека в обществе госпожи Крусты?

На стене появилась светография страшного лица цвета сырого мяса. Дитр увидел, как сидящего спереди слушателя передернуло. Андра в этот раз уселась подальше от него, но Дитр знал, что и она не может смотреть на Ребуса без ужаса.

– Такую рожу я бы точно запомнил. Нет, не видел, – старик замотал головой.

– А видели ли вы… – Обвинитель сделал знак Секретарю, и тот поменял изображение, – этого человека?

Дрожь в зале мигом унялась, зато Дитр досадливо сжал кулаки. Полиция твёрдо и политически не демонстрировала даже высоким чиновникам портретов молодого Ребуса: обожжённое чудовище должно оставаться чудовищем. Кто-то из дам присвистнул, тревожная тишина сменилась восторженным и удивленным воркованием. Дитр подумал, что когда процесс закончится, он, вместо того, чтобы налить Ралду Найцесу, даст ему в глаз.

У полиции уже после закрытия дела появился новый портрет Ребуса – здесь он позировал художнику с папиросой, зажатой в длинных тонких пальцах. На портрете Ребус соизволил широко ухмыльнуться краем сильного, яркого рта и продемонстрировать художнику верхний ряд зубов, крупных и ровных. От улыбки на подбородке натянулась кожа, подбородок у него был крепкий, мужественный, но не жесткий – под стать остальному изысканно очерченному лицу. Художник (Д. Таттцес, судя по автографу внизу портрета) справился со своим делом лучше всех, кто рисовал Ребуса до него. Словно бы вылощенная перед зеркалом улыбка неприятно контрастировала с холодными черными глазами, которые юноша забыл весело прищурить – так делают люди, не умеющие улыбаться.

Ребус был красив. Ребус был уродлив. Ребус был умнее человека. Ребус был хуже человека. Ребус был гнилой тенью прошлого Равилы Крусты и Дитра Парцеса. Ребус продолжал уничтожать. Ребус их всех уничтожит.

– Я б дала ему прикурить, – легкомысленно прошептала дама сзади.

– Я б ему много чего дал, – ответил ей сосед.

Дитр обессиленно закрыл лицо ладонью, сквозь пальцы отметив, что Церус на своем ряду удивленно вздернул брови и что-то зашептал переводчику. Подданные Принципата тоже не видели лица пресловутого соплеменника, чей фенотип из-за уродств невозможно было определить. Сейчас же омм Церус, по видимости, был неприятно обескуражен, потому что со стены на него глядела такая же в своей породистости, а то и более отборная физия.

– Этого, – Свидетель обернулся, разглядывая вторую светографию, – я тоже не слишком помню. Да знаете, сколько вокруг Крусты вертелось красавчиков? Как сольпуг под лампой! Похоть всемирная, замужняя женщина, постыдились бы, горе-ухажеры!