– Матушка, Петр прав, не стоит его так-то опекать, – вмешался Федор. – Не то можно получить противоположный эффект.
– Ладно. Пусть пока все идет, как идет. Где он сейчас?
– Завтракает в чайной. А потом отправится в усадьбу боярина писать их портреты, – ответил Петр.
– Их?
– Георгий Иванович решил последовать примеру Марии Платоновны.
– Хм. Давненько я не навещала подругу. Опять же, хотелось бы взглянуть, что у него получается.
– Кстати, он передал тебе подарок, – спохватился Федор и, обернувшись на стуле, взял прислоненную к стене рамку. – Только вчера написал.
Она приняла картину, окинула ее задумчивым взглядом. Потом попросила пристроить на стуле подальше от нее, что Федор и сделал. Еще какое-то время она рассматривала работу, а потом неопределенно хмыкнула.
– Что-то не так, матушка? – поинтересовался Петр.
– Да как тебе сказать… На первый взгляд работа выполнена в настолько пренебрежительной манере, что тут и там бросаются в глаза ошибки и явные ляпы. Словно картину писал какой-то недоучка. Но чем дольше всматриваешься, тем все больше недостатки становятся достоинством. Просто это несколько другой подход к привычному стилю.
– А по-моему, все просто. Ему необходимо выровнять показатели умений, которые у него в загоне, вот он и наращивает количество в ущерб качеству.
– Борис уже давно не тот мальчишка, который скорее рисовал, чем писал. Теперь он не в состоянии писать плохо. Просто он пишет иначе. И в этом есть свои прелесть и очарование.
– Доброе утро, матушка, – наконец появилась в дверях старшая невестка.
Все. Дела побоку. Настало время традиционного семейного чаепития. Правда, это вовсе не значит, что нельзя похвастать новой картиной в своей коллекции.
После завтрака Елизавета Петровна велела подать автомобиль и направилась в резиденцию боярина, где была принята без проволочек. Ее тут же препроводили в комнату, отведенную под художественную мастерскую.
– Маша, что это значит? – стрельнув в подругу лукавым взглядом, поинтересовалась Москаленко.
Они вышли из мастерской, оставив Яковенкова и Измайлова одних. Если с боярыней тот управился быстро, то с ее мужем придется провозиться не один час.
– Ты о чем? – останавливаясь посреди коридора, с самым искренним видом удивилась Мария Платоновна.
При этом ее пальчик непроизвольно прошелся по ожерелью из крупного жемчуга, в котором она позировала.
– Не юли. Тебе не идет, – покачав головой, произнесла Москаленко.
– И все же?
– Зачем ты заигрываешь с Борисом?
