Весь текст манифеста указывает на понимание герба империи как собственного герба монарха, когда включение герба Державного ордена в его состав было простым отражением личных прав Павла.[139]
Эти права он, однако, разделял с семьей. Еще в 1797 году «Учреждение об Императорской фамилии» установило, что государственный герб «принадлежит» не только государю и его супруге, но и династии в лице великих князей, княгинь и княжен. Строго говоря, это означало, что членам правящего дома не полагалось иметь свои собственные гербы, но взамен они приобретали привилегию пользоваться гербом императора как своим собственным. Юридически великие князья в качестве гербовладельцев представляли не себя, а императора. Подобное геральдическое представительство одного лица другими широко практиковалось в Европе задолго до проникновения гербовой традиции в Россию, хотя полной аналогии узаконению Павла на Западе не существовало.[140] Поэтому в пору его правления магистерский крест мог появляться и в гербах его детей. Появился он и в гербе незаконной дочери Павла I Марфы Мусиной-Юрьевой (правда, на этот раз герб империи был «расчетверен» с частью иного герба и выглядел скорее знаком высочайшего покровительства, нежели обозначением владетельного происхождения).[141] Безусловно, все это отнюдь не означало некоего родового, династического права на магистерство или на какой-либо иной орденский статус.
Как известно, 20 апреля 1801 года, через месяц с небольшим после убийства отца, Александр I исключил коронованный мальтийский крест из государственного герба.[142] Этот акт традиционно рассматривается как симптом высочайшего недружелюбия к Державному ордену. В действительности же реформа была закономерным последствием разделения императорского и магистерского достоинств в момент гибели Павла I.[143]
Вместе с гербом империи, согласно «Учреждению об императорской фамилии», автоматически переменились и гербы великих князей.
Несколько мальтийских крестов осталось в гербах, пожалованных Павлом I, а затем Александром I подданным и городам своей империи.[144] Нет оснований толковать это как признак поглощения Ордена Россией, как и в предыдущих случаях. Такие пожалования были не только императорскими «милостями», но и знаками личного благоволения Павла, поэтому они вполне оправданно отражали орденский статус монарха наряду с российским. Даруя гербовые «аугментации» подданным, Павел действовал в обеих юрисдикциях, хотя фиксация и происходила только в одной — имперской. Александр же, утверждая «русско-мальтийские» гербы графов Орловых-Денисовых (в 1807 году), баронов Ралей и Роговиковых (в 1816 году), лишь давал геральдическое подкрепление титулам, которые в свое время пожаловал его отец. Оформляя после гибели Павла такие пожалования, Герольдия просто следовала существовавшим прецедентам.
