Однажды, оказавшись в Париже и попав на спектакль театра «Одеон» по роману Владимира Набокова «Камера обскура», я с удивлением узнал, что этот спектакль, играемый на малой сцене в весьма оригинальном пространственном решении, поставлен моим соотечественником, учеником замечательного педагога и режиссера Льва Додина, а главное, моим земляком, саратовцем Антоном Кузнецовым. Человеком, натурализовавшимся во Франции, много работающим и в режиссерской, и в актерской профессиях, а на тот момент являвшимся художественным руководителем Саратовского театра академдрамы.
По сути дела, Кузнецов перенес спектакль, произведший на меня столь сильное впечатление в театре «Одеон», на подмостки нашего Подвала. В нем впервые внятно и пронзительно в роли Магды заявила о себе актриса Театра на Чаплыгина Камий Кайоль, француженка по происхождению, моя ученица, выпускница Школы-студии МХАТ 1994 года, которая впоследствии, после десяти лет жизни в России, вернулась на родину.
Премьера спектакля по пьесе Ясмины Резы «Art» («Искусство») пришлась на январь 1998 года. Немногим раньше эту же пьесу, но на антрепризной основе поставил в России известный французский режиссер, пригласив для участия именитых артистов из разных театров. Отдавая должное этому спектаклю, предваренному мощной рекламной кампанией, не могу сказать, что являюсь его поклонником, – именно из-за его несколько бестелесно-бесполо-эстетсткой основы. Наш спектакль, поставленный Женей Каменьковичем в замечательном сценическом решении Александра Боровского, является совершенной ему противоположностью. Из-за конкретности и узнаваемости той самой основы, когда издерганные веком люди готовы поставить под сомнение дружбу, преданность, любовь, найдя ничтожный повод – расхождение неких вкусов. Даже не взглядов, а именно вкусов. Когда утверждение своего вкуса является превалирующим над многолетней дружбой, привязанностью, верностью. Наконец, это озверелое себялюбие, или предание забвению вечных человеческих истин уже становится угрозой существованию этих истин в принципе – сиюминутное утверждение себя самого отменяет ценности, бывшие ценностями на протяжении тысячелетий. Именно эта болезнь времени была диагностирована самым точным образом в спектакле Жени Каменьковича с отличными работами всех трех актеров: Александра Мохова, Сергея Беляева и Михаила Хомякова.
Спектакль «Искусство» существовал достаточно камерно, и, когда выходил за рамки Подвала на большую аудиторию, что-то важное терялось. Оптимальное количество зрительских мест для «Искусства» было 300–400. Тогда он становился бравурным, веселым, горьким и очень чувственным. Я смотрел спектакль и в Сургуте, и в других удаленных точках нашей родины, куда мы выезжали на гастроли, всегда поражаясь тому, как соотносил с собой все происходящее на сцене зрительный зал в любой российской глубинке, глядя на пьесу Ясмины Резы – женщины, уехавшей из Узбекистана и попавшей во Францию через Марокко…
