— Русский крестьянин, — сказал он, — это скотина. Что ему нужно, так это хорошая порка, и, если я не ошибаюсь, тут за коммунистами дело не станет. Иначе им конец. В моем полку мы из принципа время от времени ломали кому-нибудь челюсть. Это единственный способ заставить русского крестьянина воевать. Слышали новости про Красную армию? Товарищ Троцкий, видите ли, уже отменил своих красных офицеров и приглашает — приглашает, как вам это нравится, — нас, «царскую контру», «офицерских свиней», занять посты в его новой армии. Можете вы в это поверить? Ей-богу, я вот-вот решусь в нее вступить! С удовольствием буду пороть мужиков по приказу Троцкого. При Троцком, попомните мои слова, я бы моментально сделал себе карьеру.
В условиях тогдашнего Петрограда ужин представлял собой роскошный пир. Ничто в нем не говорило о какой-либо нужде. Кофе подали в гостиной, и из уст Зоринского лился непрерывный поток странных и циничных, но занимательных речей.
Я досидел почти до десяти часов, пока не позвонил знакомый Зоринского по поводу Мельникова, а затем, так как я был не уверен, что дом Журналиста еще будет открыт, принял приглашение Зоринского переночевать.
— Почему бы вам не приходить к нам в любое время, когда захотите, — сказал он. — Мы ужинаем каждый день в шесть и будем вам рады.
Когда я уже собирался ложиться спать, Зоринского подозвали к телефону, и он вернулся со словами, что сможет начать расследование насчет Мельникова на следующий день. Меня проводили в гостевую спальню, где я нашел все необходимое. Зоринский извинился, что не может предложить мне горячую ванну.
— Этот негодяй дворник, — сказал он, имея в виду работника, в обязанности которого входила заготовка дров для жильцов, — разрешил кому-то реквизировать лишнюю пайку дров, что я присмотрел для себя, но на следующей неделе, надеюсь, удастся раздобыть дрова в театре. Спокойной ночи — и пусть вам не снится дом два по Гороховой улице!
Чрезвычайная комиссия, о которой с таким отвращением отзывался Зоринский, пользуется самой скорбной славой среди всех большевистских учреждений. Это орудие террора и инквизиции, призванное насильственно искоренить все антибольшевистские настроения во всех владениях Ленина. Ее полное название — Чрезвычайная комиссия по борьбе с контрреволюцией и спекуляцией[15], а спекуляция — это все формы частной торговли, кость в горле для коммунистов. Русские зовут ее Чрезвычайкой или, еще короче, ЧК. Штаб-квартира ЧК в Петрограде находится в доме номер 2 на улице Гороховой, где раньше, при царе, располагалась префектура полиции
