В проповеди, пр1авда, он так и не коснулся убийства, но потом, когда служба подходила уже к концу, он сказал:
– Прежде чем те из нас, кто в трауре сегодня, встанут и произнесут Кадиш, мне хотелось бы напомнить вам истинное значение этой молитвы.
Все, затаив дыхание, нагнулись вперед. Наконец-то он все-таки заговорит.
– Принято считать, – продолжал раввин, – что произнесением Кадиша мы выполняем долг перед дорогим усопшим. Однако, если вы внимательно прочтете эту молитву либо английский перевод рядом, то убедитесь, что в ней не содержится ни малейшего упоминания . ни о смерти, ни об упокое души усопшего. Она является скорее провозглашением веры в Бога, в Его могущество и славу. Но в таком случае, где же смысл этой траурной молитвы? Почему ее произносят лишь в случае траура? И почему она произносится вслух, тогда как все остальные молитвы произносятся про себя? Ключ к истинному смыслу этой молитвы мы найдем, может быть, в еврейском восприятии самого понятия об избавлении. Эта молитва произносится не ради усопших, а ради живых. Ею человек, только что понесший тяжелую утрату, во всеуслышание провозглашает, что он по-прежнему верует в Бога. И все-таки евреи настойчиво верят, что Кадиш – это молитва, произнесением которой мы выполняем свой долг перед усопшим. А так как у нас традиция имеет силу закона, то я прочту сегодня Кадиш по одной усопшей, которая не состояла членом нашей конгрегации, которая не принадлежала даже к нашей вере, по усопшей, о которой мы знаем очень мало, но чья трагичная смерть переплелась с жизнью нашей общины…
По дороге домой раввин и его жена разговаривали мало. Наконец он сказал:
– Я заметил, как миссис Шварц подошла к тебе и выразила тебе свое сочувствие.
– Все-таки она добрая, Дэйвид, и побуждения у нее были самые чистые. – Помолчав, она тревожно добавила: – 0, Дэйвид, мне все это-ужасно не нравится.
– Мне, пожалуй, тоже, – тихо ответил он.
В субботу религиозного воодушевления не стало: на утреннее богослужение пришли все те же два десятка мужчин, которые всегда приходили. Вернувшись из синагоги, раввин застал дома ожидавшего его начальника полиции Лэнигена.
– Мне очень не хотелось нарушить вашу субботу, рабби, но мы просто не можем прекратить расследование. В полиции, увы, нет праздников.
– Все в порядке. Наша религия тоже отдает предпочтение экстренной необходимости перед ритуальными требованиями.
– Мы закончили осмотр вашей машины. Кто-нибудь из моих ребят пригонит ее вам завтра, а то, если будете в городе, сможете забрать сами.
