Чтобы способствовать такому переложению налогового бремени и повышению использования заёмных средств, финансовые лоббисты создали дымовую завесу обмана, которая представляет финансиализацию как помощь росту экономики. Лоббисты обвиняют центральный банк в монетизации бюджетного дефицита как меру, инфляционную по своей природе, несмотря на отсутствие доказательств и вопреки огромной инфляции цен на недвижимость и акции из-за хищнических банковских кредитов.
Создание денег в настоящее время монополизировано банками, которые используют это право для финансирования передачи собственности, причём источниками самых быстрых и крупных состояний являются инфраструктура и природные ресурсы, «отжатые» из общественного достояния стран-должников за счёт сочетания политических инсайдерских сделок и долгового рычага — то есть слияния клептократии с мировыми финансовыми центрами.
Финансовая стратегия увенчана созданием международных финансовых институтов (Международный валютный фонд, Европейский центральный банк) для оказания давления на страны-должники с целью выведения налогово-бюджетной политики из рук избираемых парламентов и передачи её в те учреждения, которые проводят эту политику по указке банкиров и держателей облигаций. Эта глобальная власть позволила финансам заменять правительства, потенциально дружественные к должникам.
Финансовая олигархия заменяет демократию
Всё это противоречит тому, за что боролись экономисты в 18-м, 19-м веках и большую часть 20-го века, стремясь освободить экономику от землевладельцев, монополистов и лиц, «стригущих купоны», которые жили за счёт облигаций, акций и недвижимости (в значительной степени унаследованной). Их доход был технически и экономически ненужным пережитком прошлых завоеваний — привилегий, завещанных следующим поколениям.
Когда парламентская реформа устранила контроль над правительством со стороны земельной аристократии, появилась надежда, что расширение права голоса для населения в целом приведёт к политике, которая будет управлять землей, природными ресурсами и естественными монополиями в долгосрочных интересах общества. Тем не менее, те, кого Торстейн Веблен называл власть имущими, восстановили своё политическое господство с финансовым сектором во главе, который использовал своё богатство, чтобы получить контроль над процессом выборов с целью создания общества неорантье, новых рантье (neo-rentier society), навязывающего жёсткие меры экономии.
