К известным паразитам в современной экономике относятся инвестиционные банкиры Уолл-стрит и управляющие хедж-фондами, которые поглощают компании и опустошают их пенсионные фонды; а также землевладельцы, которые обирают своих арендаторов, взимая непомерно высокую арендную плату (угрожая выселением в случае невыполнения их несправедливых и вымогательских требований), и монополисты, которые надувают потребителей, назначая цены, не оправдываемые фактическими издержками производства. Коммерческие банки требуют, чтобы государственные казначейства (министерства финансов) или центральные банки покрывали их убытки, утверждая, что их деятельность по управлению кредитами необходима для распределения ресурсов и предотвращения экономического краха. Итак, здесь мы снова сталкиваемся с основным требованием рантье: «Жизнь или кошелёк?!»
Экономика рантье — это экономика, в которой отдельные лица и целые секторы экономики взимают плату за собственность и привилегии, которые они приобрели или чаще всего получили по наследству. Как заметил Оноре де Бальзак, величайшие состояния возникли в результате преступлений или инсайдерских сделок (на основе «внутренней» информации), детали которых настолько скрыты в глубине веков, что они считаются законными просто в силу социальной инерции.
В основе такого паразитизма лежит идея извлечения ренты: получать ничего не производя. Рыночная цена может существенно превышать внутреннюю себестоимость, что позволяет землевладельцам, монополистам и банкирам взимать больше за доступ к земле, природным ресурсам, монополиям и кредитам, чем должны стоить их услуги. Переформированные экономики вынуждены нести бремя тех, кого журналисты 19-го века называли праздными богачами, писатели 20-го века — баронами-разбойниками и властвующей элитой, а движение «Захвати Уолл-стрит» — Одним Процентом населения.
Чтобы предотвратить такую социально разрушительную эксплуатацию, большинство стран регулируют деятельность рантье и облагают ее налогами или держат такую потенциальную деятельность (прежде всего базовую инфраструктуру) в государственной собственности. Но регулятивный надзор в последние годы систематически не срабатывал. Самые богатые — Один Процент — отказавшись от налогов и правил, введённых за последние два столетия, присвоили почти весь прирост доходов после краха 2008 года. «Однопроцентщики», держа остальную часть общества в долгах, использовали своё богатство и требования кредиторов, чтобы получить контроль над избирательным процессом и правительствами, поддерживая законодателей, которые не облагают их налогами, а также судей или судебные системы, которые воздерживаются от их судебного преследования. Аналитические центры и бизнес-школы вопреки логике, которая убедила общество в необходимости регулирования и налогообложения рантье в первую очередь отдают предпочтение экономистам, которые изображают доходы рантье как вклад
