До 1984 года мне удалось восстановить, как впервые возник долг под проценты — в храмах и дворцах, а не при товарообмене частных лиц. Большая часть долгов приходилась на эти крупные государственные учреждения или на их сборщиков долгов, поэтому правителям удавалось так часто списывать долги. Они аннулировали долги самим себе, чтобы предотвратить крах своих экономик. Я показал свои выводы некоторым своим коллегам из научных кругов, и в результате меня пригласили стать научным сотрудником по экономической истории Вавилона в Гарвардском музее Пибоди (отдел антропологии и археологии).
Тем временем я продолжал консультировать финансовых клиентов. В 1999 году компания «Скаддер, Стивенс энд Кларк» наняла меня, чтобы помочь создать первый в мире фонд суверенных облигаций. Мне сказали, что, поскольку я известен как «Доктор Страшный суд», когда речь идёт о долгах третьего мира, если его управляющие директора смогут убедить меня в том, что эти страны будут продолжать выплачивать свои долги по крайней мере в течение пяти лет, то компания создаст на такой срок самоликвидирующийся фонд. В результате возник первый суверенный имущественный фонд — оффшорный фонд, зарегистрированный в «Датч Вест-Индиз» и торгуемый на Лондонской фондовой бирже.
Новое кредитование Латинской Америки прекратилось, из-за чего страны-должники так отчаянно нуждались в средствах, что облигации с аргентинскими и бразильскими долларами приносили 45 процентов годовых и мексиканские среднесрочные облигации тессобоно (tessobonos) — более 22 процентов. Однако попытки продать акции этого фонда американским и европейским инвесторам потерпели неудачу. Акции были проданы в Буэнос-Айресе и Сан-Паулу, главным образом элите, которая держала высокодоходные долларовые облигации своих стран на оффшорных счетах. Это показало нам, что финансовые менеджеры действительно будут продолжать оплачивать внешние долги своих правительств, пока они платят себе как «держателям облигаций янки» в оффшорах. Фонд Скаддера достиг в 1990 году второй по величине доходности в мире.
Все эти годы я делал предложения известным издателям написать книгу, предупреждающую о том, как этот самый пузырь будет лопаться. Но они твердили мне, что это всё равно, как говорить людям, будто хороший секс прекратится в раннем возрасте. И не мог бы я разбавить свой мрачный прогноз хорошими новостями и рассказать читателям, как они смогут разбогатеть от грядущего краха? Я пришёл к выводу, что большая часть публики заинтересована в понимании большого краха только
