Я быстро обнаружил, что из всех экономических дисциплин теория международной торговли была самой нелепой. Канонерки и военные расходы никогда не фигурируют в этом теоретизировании, равно как и все важные «ошибки и упущения», бегство капитала, контрабанда или фиктивные трансфертные цены для уклонения от уплаты налогов. Эти опущения необходимы для того, чтобы подвести теорию торговли к ложному и разрушительному выводу о том, что любая страна может выплатить любую сумму долга, просто понижая заработную плату достаточно, чтобы заплатить кредиторам. Всё, что представляется необходимым, — это достаточная девальвация (в основном девальвируется стоимость местной рабочей силы) или снижение заработной платы в результате «реформ» на рынке труда и программ жёсткой экономии. Эта теория оказалась ошибочной везде, где применялась, но она остаётся сущностью догматики МВФ.
Академическая монетарная теория ещё хуже. «Чикагская школа» Милтона Фридмана связывает предложение денег только с ценами на товары и заработной платой, а не с ценами активов на недвижимость, акции и облигации. Она утверждает, что деньги и кредит предоставляются бизнесу для инвестиций в средства производства и новый найм, а не для покупки недвижимости, акций и облигаций. Сделана лишь робкая попытка принять во внимание обслуживание долга, которое должно быть оплачено по этому кредиту, отвлекая расходы на потребительские товары и материальные средства производства. Таким образом, я обнаружил, что академическая теория противоречит тому, как на самом деле в мире делаются дела. Ни один из моих профессоров не имел достаточного практического опыта в банковском деле или опыта работы на Уолл-стрит, чтобы это заметить.
Я провёл три года в Новой школе, выполняя анализ того, почему глобальная экономика скорее поляризуется, чем сближается. И я обнаружил, что «меркантилистские» экономические теории уже в 18-м веке во многих отношениях опережали сегодняшнюю мейнстримную, господствующую теорию. Я также увидел, насколько ранние экономисты лучше осознавали проблемы правительств (или прочих), полагающихся на кредиторов для получения политических рекомендаций. Как объяснил Адам Смит, кредитор общественности, рассматриваемый просто как таковой, не заинтересован в хорошем состоянии какой-либо конкретной части земли или в хорошем управлении какой-либо конкретной частью основного капитала.
У него нет для этого способа контроля. И он может не заботиться о таких вещах. Их разорение в некоторых случаях может остаться ему неизвестным и не может на него напрямую повлиять.
