[36]. Были там и продавцы сигарет — два евро пачка с десятью самокрутками, но набитыми наполовину. И раздача пищи из снятого с колес, изъеденного ржавчиной трейлера, открытого и плохо освещенного. Чуть дальше установленный на козлах и заваленный всякой всячиной длинный прилавок, где два иракца в тюрбанах предлагали кроссовки, спортивные костюмы, батарейки и зарядные устройства для мобильников. Один парнишка разжился даже старым блендером, в котором делал себе смузи из фруктов, полученных от гуманитарных организаций. Рынок под открытым небом в центре города или, скорее, черный рынок в трущобах.
Но никакой информации о Норе и Майе.
С наступлением темноты Адам поставил себе палатку. Позади него — «Джунгли». Перед ним — кордон из фургонов республиканских рот безопасности с включенными на полную мощность кондиционерами, откуда большинство полицейских вообще не выходили. Он, не ощутив вкуса, проглотил два купленных днем индийских хлебца и заставил себя лечь отдохнуть. Однако, несмотря на усталость, закрыть глаза оказалось почти невозможно. Он слышал какое-то пение, звук двигателя грузовика на близком шоссе, ветер яростно трепал брезент палаток, потом кто-то вскрикнул от боли. Крик повторился трижды и затих.
Позже, среди ночи, его внимание привлек шум ссоры. Голоса, незнакомый язык, треск дерева, что-то упало. Адам высунулся из палатки и увидел у подножия своей дюны тени людей, которые разрушили накрытую полиэтиленом лачугу и принялись ее грабить. Он осторожно закрыл молнию своей палатки и снова улегся. Он будет геройствовать только ради жены и дочери. А пока затаится и заткнет пасть своей нравственности.
Следующий день оказался в точности таким же, как этот, и последующие дни тоже, и все с теми же приемами. Подойти к группе, понять ее состав и обратиться к тому, кто выглядит ее главой.
— Military man!
Адам вздрогнул и поискал глазами источник голоса.
— I see you, military man![37]
В нескольких метрах от Адама, подняв руку в знак приветствия, ему улыбался высокий тощий африканец. Чернокожий, в шерстяной шапке и толстом свитере, несмотря на летнюю жару. Скрестив ноги, он сидел на деревянном чурбане. Чтобы не продолжать этот затруднительный разговор слишком громко, Адам подошел. Поскольку во многих африканских странах говорят по-арабски, он ответил на этом языке:
— Ты меня знаешь?
— Да. Ты Адам. Ищешь своих. Прибыл из Сирии. Два дня назад ты пил с нами чай. Но я суданец, черный как ночь, все мы на одно лицо, верно?
