— Добро пожаловать в «Джунгли», лейтенант. В самый крупный бидонвиль Европы.
Костры, избежавшие штрафстоянок автоприцепы без колес. Тысячи лиц Северной Африки, черной Африки, Азии и Среднего Востока. Бродячие собаки с поджатыми хвостами. Детское пение. Где-то вдали пакистанская поп-музыка. Тяжелая вонь свалки смешивается с запахами стряпни. Какие-то светловолосые сотрудники в футболках с логотипами Красного Креста, «Врачей без границ» и других обществ, о которых Бастьен никогда не слышал. Длиннобородые мужчины — одни в джеллабах, другие в джинсах, у кого-то в руке сигарета или пиво, ни одной женщины, несколько бегающих друг за другом грязных улыбающихся ребятишек.
Ничто не соответствовало привычным представлениям Бастьена о жизни. Новые звуки, новые запахи, новые типы лиц. Его охватило смутное ощущение нарушения внутреннего равновесия.
Ветер поднял над лагерем песчаное облако, которое тут же обвалилось тяжелой грудой и грубо проникло повсюду, пробив палатки, устремившись между лачугами и, в конце концов, натолкнувшись на обвитую колючей проволокой мощную ограду высотой несколько метров, отделявшую «Джунгли» от ведущей в порт Кале национальной автомагистрали.
— В основном афганцы и суданцы, — начал Пассаро, отвечая на еще не сформулированные Бастьеном вопросы. — В остальном эритрейцы, иранцы, сирийцы, курды, пакистанцы, йеменцы. В меньшем количестве иракцы, палестинцы и эфиопы. Большинство этих стран я бы даже не смог показать на карте. По данным префектуры, тут пять тысяч мигрантов. По подсчетам гуманитарных организаций, семь с половиной тысяч мужчин, полторы тысячи женщин и около девятисот детей. То есть десять тысяч — вдвое больше официальной цифры.
— Женщины? — подхватил Бастьен. — Не вижу ни одной.
— Это нормально. Заверяю вас, лучше не носить юбку в таких местах, среди многих тысяч мужчин, которые месяцами не трахались и иногда росли в культурах, где не принято спрашивать специального разрешения, если испытывают желание. Женщины, как и большинство ребятишек, спрятаны в глубине лагеря, в предназначенной для них и в некотором роде охраняемой его части. Пошли, оценим ситуацию в целом.
Бастьен снова двинулся за Пассаро к первой дюне и следом за ним вскарабкался на нее. На них уже сошлись все взгляды. Заинтересованные, недоверчивые, боязливые, дружеские и откровенно неприязненные. Так что перед Бастьеном предстала полная палитра человеческих чувств.
— Здесь, слева от вас, афганская часть. В глубине — суданская. Все остальные национальности создали свои микродеревни вокруг этих двух основных этнических групп. Видите, впереди нечто вроде проспекта? Это местные Елисейские Поля. Торговая улица, если хотите. Похоже, на ней можно найти абсолютно все, но я там не задерживался. Как я вам уже говорил, мы по-настоящему никогда не входим в «Джунгли».
