Пресс-клуб располагался в крепости из закоптелого известняка, которая некогда была долговой тюрьмой. Окна были узкие и зарешеченные, а среди почерневших башенок гнездились грязные голуби. Внутри здания старые, обшитые деревом стены хранили устойчивые тюремные запахи девятнадцатого столетия, но хуже всего здесь был шум. Голоса взмывали к сводчатому потолку, сталкивались с другими голосами и опадали вниз, сливаясь в глухой рев. Для газетчиков тут был сущий рай.
Коктейль-бар в главном зале нынче гудел как улей; все обсуждали случившееся на Тёплой Топи. Кражи драгоценностей были преступлениями, которыми культурные газетчики могли наслаждаться со вкусом и чистой совестью. Они тешили интеллект, а вреда, как правило, никому не причиняли.
Квиллер нашёл Одда Банзена в том конце бара, что был традиционно закреплён за штатными сотрудниками «Прибоя». Он подсел к нему и заказал двойную порцию томатного сока со льдом.
— Ты это читал? — спросил он фотографа.
— Читал, — сказал Банзен. — Вот идиоты.
Говорили они приглушенно. В противоположном конце бара неприкрытым ликованием звучали голоса сотрудников «Утренней зыби». Квиллер с досадой глянул на веселящихся конкурентов.
— Кто этот парень вон там, внизу, в светлом костюме, — тот, что громко смеётся? — спросил он.
— Он работает у них в отделе распространения, — сказал Банзен. — Этим летом играл против нас в софтбол, и вот зуб даю, он — гад.
— Он меня раздражает. Умерла женщина, а он ржёт по этому поводу.
— Вон идёт Кендал, — сказал фотограф. — Давай узнаем, что он думает о версии полиции.
Полицейский репортёр — молодой, горячий и удачливый в работе — старался выказать профессиональное равнодушие.
Квиллер поманил его в бар и спросил:
— Сами-то вы верите в ту версию, которую накатали утром?
— Что до полиции, — сказал Кендал, — то для неё дело ясное, что это дело тёмное. Ваша публикация о доме Тейта не имеет к этому никакого отношения. Это была внутренняя работка. Кто-то знал дорогу как свои пять пальцев.
— Понимаю, — отозвался Квиллер. — Как я себе и представлял. Но, по мне, они не того подозревают. Не поверю я, что это сделал мальчишка-слуга.
— Тогда как вы объясняете его исчезновение? Если Паоло не спёр нефрит и не махнул с ним в Мехико — то где он?
— Паоло такое не подходит, — возразил Банзен. — Он был славный малый — тихий и застенчивый, очень желающий помочь. Не того он типа.
— Вы, фотографы, мните себя знатоками человеческих характеров, — сказал Кендал. — Ну так вы ошибаетесь! С точки зрения Тейта, мальчишка был ленив, хитёр и лжив. Тейт несколько раз грозился его уволить, но миссис Тейт всегда за него заступалась. А муж боялся ей перечить из-за её болезни.
