Решение возвратиться на север было принято осенью 1896 года. Пребывание семьи на юге было к тому времени омрачено трагедией: вскоре после отъезда Терранова из Нью-Йорка умер годовалый младенец Морелло, Калоджеро. Второму мальчику, родившемуся, возможно, в сахарных полях Луизианы, дали то же имя. К окончанию второго года фермерской жизни и сам Морелло, и остальные члены семьи были больны малярией, заболеванием, распространенным на берегах реки Бразос – в местности, в прежние времена не впечатлившей волны немецких и чешских поселенцев из-за своей подверженности частым наводнениям. Болезнь облегчила принятие решения оставить долевое земледелие. Способствовали ему и новости, которые просачивались из Нью-Йорка, постепенно приходившего в себя после паники 1893 года. К первым месяцам 1897-го, через два года после того, как семейство приехало в Техас, и через три после того, как покинуло Манхэттен, Морелло и Терранова вернулись на бурные улицы Маленькой Италии. На этот раз они пришли, чтобы остаться.
Итальянские кварталы Нью-Йорка претерпели значительные изменения за то краткое время, которое Морелло и его семейство провели за их пределами. С 1890 по 1900 год число итальянцев в городе утроилось, и Маленькая Италия, центром которой были Элизабет-стрит и Малберри-стрит, разрослась настолько, что теперь протянулась более чем на полмили вдоль Бауэри. Родственные колонии в Гринвич-Вилледж и восточном Гарлеме тоже увеличились в размерах в несколько раз, и перенаселенность сделалась еще большей проблемой. В некоторых районах проживало такое количество человек, что плотность населения была выше, чем в Бомбее. С другой стороны, экономика итальянского квартала вновь стала процветать. Потребность в привычных продуктах питания способствовала росту импорта лимонов, оливкового масла и вина. Артишоки, ингредиент минестроне[47], доставлялись в город по железной дороге из са́мой Калифорнии. Здесь работали итальянские бакалейщики, сапожники, чистильщики сапог и банкиры; здесь читали итальянские газеты и носили итальянскую одежду. В 1897 году, согласно одной из оценок, жители Маленькой Италии зарабатывали столько денег, что друзьям и родственникам на родине отправлялось или перечислялось 30 миллионов долларов в год. Подразумевалось, что на улицах Нью-Йорка зарабатывались и тратились еще бо́льшие суммы.
С деньгами пришли и перспективы лучшей жизни. Честный труженик мог рассчитывать на постоянное место работы, мелкий предприниматель – на собственную тележку для торговли или стойку для чистки обуви. Но для преступников из итальянских районов рост благосостояния многих иммигрантов означал рост возможностей для охоты на своих собратьев. В течение 1890-х годов происшествия, характерные для Маленькой Италии в прежние годы, – грабежи, мелкое воровство и поножовщина – начали уступать место новым, более изощренным формам преступности. Первые рэкеты защиты
