В то время эмигрировать целыми семьями было не совсем обычным делом. На каждые десять итальянских иммигрантов приходилось восемь мужчин, и более половины из них в конце концов возвращались в Италию. Если не считать этого обстоятельства, записи с острова Эллис не дают оснований предполагать, что Терранова отличались от других переселенцев. Бернардо сообщил, что ему сорок три года, и сказал, что по профессии он «разнорабочий», что было тогда распространено; итальянцы в большинстве своем не имели специальности, и несколько сотен его попутчиков указали такой же низкоквалифицированный род занятий. Из всей компании только он умел читать и писать, и это тоже было обычным явлением. Единственный ключ к известности Террановы в Корлеоне и к его принадлежности к Fratuzzi можно найти в записях, которые сотрудники въездной службы сделали о багаже судна. В то время, когда средний иммигрант въезжал в страну с шестью долларами в кармане и одним чемоданом, у семейства Терранова набралось восемнадцать единиц багажа. Ни одна другая семья на корабле не прибыла в Соединенные Штаты с таким количеством личной собственности.
Добраться от острова Эллис до Нью-Йорка на пароме удалось довольно быстро, но для изумленных итальянцев с «Альзации» это было подобно вхождению в другой мир. Перед ними простирался невообразимый мегаполис, в сотни раз больше Корлеоне, наполненный современными инновациями и удобствами, о которых в сицилийской глубинке и мечтать не приходилось. Здания освещались при помощи газа или электричества и отапливались – по крайней мере, в центре города – паром; водопровод был уже привычным удобством, а не немыслимой роскошью. На смену омнибусам на конной тяге все увереннее приходили электрические трамваи и надземная железная дорога; проектировались первые линии подземки. Телеграф и телефоны имелись повсеместно, и даже в салунах стояли телеграфные аппараты для передачи итогов бейсбольных матчей. В городе была тысяча театров и мюзик-холлов и более десяти тысяч баров. Самым высоким городским зданием была церковь: ее шпиль вознесся над улицей на ошеломительные 290 футов[40]. И везде были люди: более двух миллионов в 1893 году, треть из которых родились за границей, что делало Нью-Йорк самым бурно развивающимся, но и самым космополитичным городом в стране.
Крупнейшими общинами иммигрантов по-прежнему были немецкая и ирландская. Вместе они составляли больше половины населения города – это в то время, когда на Манхэттене проживало менее трех тысяч китайцев, тысяча испанцев и три сотни греков. Они по-прежнему жили в основном в своих общинах: ирландцы – на Пяти углах и в Адской кухне
