Доволен ли он собой, спросил себя Мирошников и ответил: в общем-то доволен, да. Не в самых последних рядах идет по жизни. Правда, и не в первых. В тридцать пять бывали и министрами и полководцами. В иные времена. Сейчас время как бы состарилось, и возрастные мерки стали побольше. Ну а семья? Разве у него плохая семья? У него жена, сын — все, как у людей. И он любит свою семью! И жена с сыном любят его. Этого немало для личного счастья, да.
А могла ли быть его судьба более яркой, взлетной, что ли? Богатой крупными событиями? Насыщенной острыми, но, разумеется, приятными переживаниями? Могла бы. Но что-то не задалось, пошло по спокойному, ровному руслу. Ну и ладно…
Вообще-то от добра добра не ищут. Нужно довольствоваться тем, что имеешь. Не отрываться от реальности, не парить в заоблачных высях. Да он и не парил никогда, от земли не отрывался. Он практик, а не мечтатель. И правильно, век такой. Как говорится, у каждого времени свои песни. Вот и тяни свою ноту, не лезь куда не нужно. Чужие устремления, чужие страсти поэтому и чужие, что они не твои. Копеечная мудрость? Пускай так, но все правильно.
Мирошников выгнул спину, потянулся. Свет настольной лампы отражался на кафельной стене — на белых блестках квадратных масляными красками нарисованы цветочки, и пришлепаны искусственные, из синтетики, цветы на присосках, очень красиво. А потолок и часть стен окрашены в сиреневый цвет, тоже красиво. И будто спиной Вадим Александрович увидел, как симпатична, уютна стенка позади, — облицована отшлифованными плитками ракушечника, обшита полированной вагонкой. Штучная работа, мастера приглашали, влетело в копеечку, зато не кухня — прямо-таки столовая. Молодчага Маша, это ее идея. У подруги подглядела, так сказать, переняла ценный опыт. Мода, одним словом. А мода существовала во все времена. И будет существовать во все времена. Она бессмертна. Видоизменяется, но по сути законы ее вечны. Им большинство людей подчиняются безропотно. Вот так-то.
И в отцовские времена, в его молодые времена, были свои моды. Пиджаки с накладными плечами, брюки клеш. Стриглись «под бокс». Танцевали фокстрот. Крутили патефон с пластинками Изабеллы Юрьевой и Вадима Козина. Нынче, понятно, все другое. А основное, а главное в людях было, есть и будет независимо от мод — глубинная верность своему делу. Великая Отечественная это доказала.
Но вот убежденность в чем-то — это тебе не мода. У отца сплошь и рядом натыкаешься на формулы:
