– Спасибо, – бормочет она.
Я ожидаю. Видя, что я не ухожу, она снимает наушники.
– Чего?
Нож.
– Я просто хотела кое о чем у тебя спросить. Насчет вчерашнего вечера.
– Спрашивай.
– Когда ты тут была с Ригли, вы все время были вместе?
– Да. А что?
Слишком быстро. Она лжет.
– Значит, он не выходил в туалет или куда-то еще?
– Не помню. Почему ты спрашиваешь?
Я пожимаю плечами:
– Он не опустил сиденье.
– Это преступление?
– В этом доме – да.
Она прищуривается:
– Что ты на самом деле пытаешься выяснить?
Я в нерешительности молчу. Не хочу бездоказательно обвинять Ригли и не хочу затевать очередную разборку. К счастью, мне на выручку приходит стук во входную дверь. Фрэнк.
– Нужно открыть, – говорю я.
– Как будет угодно.
Она снова надевает наушники.
Но я свой ответ уже получила. Похоже, мне и юному Лукасу Ригли придется побеседовать еще разок. Я сбегаю вниз и распахиваю дверь, ожидая увидеть сверкающую на солнце лысину Фрэнка. Вместо него на пороге стоит молодая женщина с короткой стрижкой и татуировкой в виде черепа, выглядывающей из-под рукава футболки. Кажется, я ее где-то видела.
– Еще раз привет, – говорит она.
Тут до меня доходит. Это та женщина, которую я встретила в деревенском клубе. Кирсти?
– Ой, привет. Могу я вам чем-то помочь?
– Надеюсь, что это я смогу вам помочь.
Она поднимает большой ящик с инструментами, на боку которого написано «Каменщики ТПК».
И улыбается.
– Что там насчет тайного подземелья?
Детей у них нет.
Зато есть собака, маленький бело-коричневый терьер, который то сидит у его ног, не сводя глаз с бутерброда с беконом, то взволнованно скребет дверь в соседнюю комнату – гостиную.
– Уймись, – говорит он и бросает псу немного жира от бекона.
Собака смотрит на дверь, скулит, затем подбегает и съедает бекон.
Лучший друг человека, – думает он. – Ага, как бы не так. Степень преданности собаки зависит исключительно от еды. Хотя, справедливости ради, он допускает, что терьер не вполне осознает, что его хозяева уже никогда больше не выведут его на прогулку.
Он бросает взгляд на дверь. Он не хотел. Но у него почти не было выбора. К тому времени, когда он добрался до фермы, лодыжка болела так сильно, что он едва мог ковылять. Даже если бы ему удалось уговорить их открыть ему дверь, сил на то, чтобы с ними справиться, у него не оставалось. Все, на что приходилось рассчитывать, – это фактор неожиданности. В маленьком сарайчике во дворе он нашел воткнутый в полено топор. Сквозь большую стеклянную дверь ему были видны обитатели дома. Двери даже не были заперты. Старики. Они слишком доверчивы. Им и в голову не приходило, какие ужасы способны таиться у них за дверью, здесь, вдали от всего и вся.
