Само собой — эти «наблюдатели» были не одиноки и каждый имел пусть и малую, но свиту. Больше всех, конечно, она была у Фредерика. Но он и выглядел представительнее остальных. А его доспехи стоили очевидно целое состояние.
Хорошо, хоть Андрей сделал своих модернизированных вельботов с некоторым запасом. Благо, что возможности позволяли. Иначе пришлось бы оставлять в Туле кого из воинов, чтобы взять с собой этих совершенно не нужных в походе персонажей и их слуг…
Воевода осмотрел собравшихся на берегу людей.
И, махнув парочке слуг, что стояли невдалеке с большим сундуком, отправился к самому крайнему ушкую. Ближайшему к направлению предстоящего движения. А те посеменили следом.
Благодарственная литургия во дарование победы уже закончилась. Поэтому, он собирался провести еще один ритуал. Важный. Нужный. Но в какой-то мере опасный.
Он подошел к ушкую.
Его форштевень выступал над бортом по обычаю тех лет. Вверх. Точно также, как и столетия назад.
Повернулся к сундуку.
И открыв крышку достал оттуда голову дракона. Которую торжественно водрузил на прямоугольный в сечении брус выступающего форштевня. Так, чтобы она смотрела вперед. Да не просто водрузив, а напевая слова одной песенки.
Он ее услышал в свое время в нашумевшем сериале. Заинтересовался. И с удивлением узнал, что она не полностью выдумана, а есть фрагмент саги XIII века об Эгиле. Ну и, пока разбирался, невольно выучил несколько строчек…
Þatmælti mín móðir,
at mér skyldi kaupa
fley ok fagrar árar
fara á brott með víkingum
fara á brott með víkingum
standa upp í stafni,
stýra dýrum knerri,
halda svá til hafnar,
höggva mann ok annan
höggva mann ok annan[3]…
Бормотал себе под нос Андрей. Достаточно громко, хоть и не крича.
Зачем он это делал?
Люди его слышали о том, что поход их — безнадежное дело. Посему воевода должен был как-то их поддержать на понятном для них языке. То есть, опираясь на их религиозно-мистическое мышление. Посему и решил изобразить этот ритуал, в какой-то мере, подражающей традиции викингов, выходящих в поход[4].
Установил.
Повернулся.
И встретился лицом к лицу с Фредериком, глаза которого были как два чайных блюдца.
Пара секунд замешательства. И он что-то буркнул. А толмач, стоявший рядом, спешно перевел.
— Что ты делал?
— Объявлял wiking[5], - не моргнув и глазом ответил воевода. Так, словно говорил о чем-то совершенно обыденном и повседневном.
Пару секунд подождал.
И, не дождавшись никакой реакции, скомандовал, рявкнув во всю мощь своих легких:
