Андрей демонстративно надел кожаные перчатки. Осмотрел контейнер. Послушал его. И осторожно открыл крышку, держа этот импровизированный тубус на вытянутых руках. После чего вытряхнул содержимое на стол.
— Что? Даже скорпиона не посадили? — несколько раздосадовано пробурчал воевода. — Может хоть бумага отравлена?
— Увы, — с усмешкой ответил задержанный.
— Ну вот… А я так надеялся…
С этими словами он также осторожно развернул бумагу и, на вытянутых руках ее начал читать. Ибо текст весь оказался на нормальном русском языке, для XVI века, разумеется.
И читал парень не вслух, не по слогам и даже не шевеля беззвучно губами. А лишь бегая глазами по строкам. Быстро. Что выдавало в нем человека ОЧЕНЬ начитанного. Ибо навык этот просто так не возникал, требуя огромного для той эпохи объема чтения. Практически недостижимого для абсолютного большинства грамотных.
— Отец Дионисий, значит. — резюмировал Андрей, завершив читать и отложив свиток на стол. А потом осторожно сняв перчатки, опасаясь ненароком тронуть ими лицо. Мало ли яд там на самом деле есть? — Рассказывай.
— Патриарх ищет примирения с твоим Государем.
— А почему ты пришел ко мне?
— Потому что ты корень всего того з… хм… всех тех событий, что произошли. И, как нам известно, имеешь на Государя немалое влияние.
— Это не ответ, — покачал головой Андрей. — Такие вопросы тебе нужно не со мной обсуждать, а с Государем и Патриархом.
— И все же меня отправили к тебе.
— Это легко исправить. Видишь его, — указал Андрей на писца. — Он записывает наш разговор. После допроса я дополню эту грамотку описью найденного имущества и своими замечаниями. И отправлю тебя с этой писаниной в Москву. Дабы Государь сам решал, что с тобой делать. А отец Афанасий, — кивнул на него Андрей, — это заверит и подтвердит.
— Не хочешь, значит, разговаривать?
— Не вижу смысла. К тому же, я, если что, решением вашего Собора воплотившийся демон. Что ставит крест на любом диалоге.
— Ради этого я и пришел. Мы сожалеем о том, что произошло. Но, сам понимаешь, мы люди подневольные.
— Многие христианские святые на заре существования церкви не стеснялись идти против светской власти. И принимали мученическую смерть. А что же вы? Духу не хватает? Или вера ваша столь слаба, что вы боитесь предстать перед Создателем? Или, быть может, все эти разговоры о мучениках лишь байки?
— Церковь земная наполнена людьми, а они не совершенны, — пожал плечами отец Дионисий.
— Не просишь развязать руки?
