4. Генрих Цилле: ребенок из бедной семьи становится живописцем нищеты
Генриху Цилле было девять лет, когда его семья в ноябре 1867 года переселилась из саксонского Радебурга в Берлин>[484], спасаясь от кредиторов, без гроша в кармане, но с большими надеждами. Как и сотни тысяч других людей, семья Цилле мечтала найти работу в стремительно растущей столице. Поселились близ Силезского вокзала, где обитала самая беднота, люмпен-пролетариат, в подвальном помещении, в кухне, с кровавыми пятнами раздавленных клопов на стенах и кучей соломы в углу вместо кровати, как вспоминал позднее художник>[485].
Генриху Цилле удалось практически невозможное: вырваться из этой нищеты наверх, сначала стать учеником в народной школе литографии, где он копировал изображения князей, генералов, святых и трубящих оленей, потом поступить на работу техническим сотрудником в Берлинское фотографическое общество — известнейшее европейское художественное объединение, где печатали репродукции старых мастеров и продавали современную живопись и графику.
Из безнадежного и бесталанного рисовальщика-любителя, который делал наброски растений, пейзажей и детей, благодаря упорному труду Цилле стал признанным художником. В 1890‐е годы он уже искал собственный стиль и зарисовывал свои наблюдения «темного Берлина»>[486], документировал пролетарский Берлин, бедность и безнадежность, как на литографии «Голод».
Цилле изображал окраины столицы, пролетарские районы с клоповниками-подвалами, трущобными задними дворами, кабакам и борделями, пьянством, нищетой, проституцией, безработицей и беспризорностью, с рахитом и чахоткой — типичными болезнями бедности, — с грязными, тощими, кривоногими детьми, предоставленными самим себе, с измученными проститутками, до срока постаревшими надомными работницами, сутенерами с их бандитскими рожами. Цилле был не шутником-юмористом, а жестким и резким документалистом социальной нищеты и нужды>[487].
Работы Цилле одновременно свинцово-тяжелые и мучительно агрессивные. Таков, например, рисунок «Семейное благословение», где половой акт безо всякой любви происходит в убогой комнате под висящим на стене «благословением семьи». Управляющий получает плату за жилье со швеи, которая не может заплатить деньгами. Или более позднее изображение съемщика кровати: каморка без окон, пятеро детей спят в двух кроватях, мать кормит грудного младенца, голая девочка-подросток моется в лохани. Именно в этот момент в помещение входит съемщик кровати, через шею на веревке у него висят две бутылки шнапса, рубашка и брюки расстегнуты — очевидный намек на сексуальные отношения и изнасилования, которые неизбежны в такой тесноте. «Квартирой человека можно убить так же, как и топором» — известное высказывание Цилле
