Было непонятно, каким путем Коренастый бежал, так как он был связан, и палатка с пленными бдительно охранялась двумя часовыми.
– Видите, господин! – сказал Курам по возвращении лодок.
– Вижу, – печально ответил Айронкестль, – что ты был прав: этот Коренастый оказался хитрее нас.
– Не только он, господин. Его, освободило их племя.
– Племя? – насмешливо воскликнул Гютри.
– Племя, господин. Оно доставило орудие, чтоб разрезать веревки… и, может быть, жгучую воду.
– Что это за жгучая вода? – спросил с тревогой Гертон.
– Это вода, которая выходит из земли, господин… Она жжет траву, деревья, шерсть и кожу. Если Коренастые налили этой воды в углубление какого-нибудь камня, она могла помочь пленному.
– Посмотрим!..
Но пол палатки не обнаружил никаких следов какого-либо едкого вещества.
– Курам любит рассказывать басни! – проворчал Гютри.
– Нет, – сказал сэр Джордж, – вот здесь обрывок веревки, явно обгорелый.
– Нет! – отрицательно покачал головой Гертон, продолжавший осматривать кусок веревки. – Это сожжено не огнем.
– Тогда почему же они так медлили воспользоваться этой проклятой жидкостью?
– Потому что жгучую воду нелегко достать, господин, – ответил Курам, слышавший вопрос. – Можно идти целые недели и даже месяцы, и не встретить ее.
– Напрасно мы не взяли с собой собак, – заметил Филипп.
– Тогда нужно было бы ждать, пока их доставят с Антильских островов или из Вера – Крус, а у нас не было времени.
– Выдрессируем шакалов, – полушутя – полусерьезно предложил Гютри.
– Я предпочел бы довериться горилле, – возразил Айронкестль. Коренастых она особенно ненавидит.
– Это правда, господин, – вмешался Курам. – Бессловесный человек – враг Коренастых.
А ты считаешь, что его можно выдрессировать? Тебе можно, господин, но только одному тебе!..
Гертон принялся за дрессировку гориллы. В первые дни, казалось, ничто не могло пробить гранитный череп. Когда гориллу сводили с Коренастыми, ее охватывало сильное возбуждение, от которого она вся дрожала; расширившиеся зеленоватые глаза метали молнии и выражали свирепую ярость. Но несколько дней спустя что-то как бы вспыхнуло в сознании животного, подобно внезапно распускающимся тропическим цветам. А еще некоторое время спустя животное, казалось, окончательно поняло, что оно должно следить за пленными.
Оно садилось на корточки перед их палаткой, обнюхивало, осматривалось кругом. И вот однажды Курам подошел к сидящему у огня Гертону и сказал:
– Господин, бессловесный человек почуял Коренастых. Они близко.
