– Я думал, – продолжал дон Мануэль, – что мы сегодня вечером посмотрим удовольствия Лимы. Конечно, наша столица – не великий центр. Это не Париж и не Лондон. Но все же у нас есть опера, десяток театров, несколько отличных дансингов, а также Гипподром. Каждая страна, каждый город имеют свои соблазны. Отец мой думал, что, быть может, вы сегодня вечером пожертвуете своим временем для наших скромных удовольствий, а завтра мы пособим вам делом и словом в отношении вашего путешествия в Кордильеры.
– Это очень любезно с вашей стороны и со стороны вашего отца, – отвечал Фиэльд. – Я слышал, что имя конторы Мартинеца пользуется наилучшей славой в этой стране. И я почитаю за счастье, что нахожусь под защитой вашей фирмы. Согласны ли вы обождать, пока я переоденусь, или же мы условимся о месте нашей позднейшей встречи?
– Я охотно подожду, – сказал дон Мануэль. – Я пойду в читальную комнату и посмотрю последние газеты. Торопиться некуда.
Фиэльд поспешил в свой номер, а юный Мартинец направился в читальную комнату. Но, по-видимому, последние газетные новости не особенно интересовали его, так как перед дверью он вдруг остановился и осмотрелся вокруг. Убедившись, что никто не наблюдал за ним, он повернулся к маленькой двери в личную комнату директора и вошел в нее, не постучав.
С первого взгляда было совершенно ясно, что оба джентльмена были добрыми друзьями и не нуждались в церемониях в обращении друг с другом. Казалось, напротив, что дона Мануэля здесь ждали. Бутылка виски и к ней содовая на угловом столике, у которого и поместились оба молодых человека. Сияющая жизнерадостность Мартинеца-младшего уступила теперь место злобному раздражению, которое казалось на этот раз совершенно неподдельным. Он налил себе большой стакан виски и опустошил его замечательно быстро.
– Как она была красива! – вздохнул директор восторженно.
– Кто? – спросил Мануэль едко.
– Донна Инес, конечно, – продолжал директор мечтательно. – И такую женщину я оскорбил! Ее взгляд подобен был леднику Аконкагуа… Я никогда не забуду его.
Мануэль зорко посмотрел на друга.
– Тебе совсем не следует говорить таким образом о моей невесте.
Хозяин гостиницы подскочил, как человек, которого поймали на незаконном поступке.
– Нет, разумеется, – ответил он поспешно. – Позволь мне сказать тебе, что ты, должно быть, счастливейший человек в мире… Что за глаза!.. Что за фигура!..
– Я совсем не так счастлив, – огрызнулся Мануэль. – Как ты правильно выразился, она – ледяная сосулька. И потом, это бессмысленное бегство. Это какое-то сплошное романтическое идиотство! Но милейшая сеньорита научится кое-чему. Теперь мы больше не будем возиться с нею в бархатных перчатках.
