Внезапно дверная крышка у нас под ногами падает, раздается такой звук, словно он вырывается из самых недр земли. Шахта грушевидной формы и разделяется решеткой на две части: меньшая для рабочих, большая для бадей с песком. Через дверную крышку мы вползаем в промежуточную камеру, а через нее в шахту для рабочих. Сквайр дает свистом сигнал, и сторож захлопывает нижнюю дверь шлюза.
Вниз через шахту ведет слабо освещенная электрическими лампочками стремянка. Мы видим, как в перспективе шахта сужается до небольшой дыры в тридцати метрах под нами, через которую попадают в помещение, где производятся работы. Тусклый свет едва позволяет нам различать очертания рабочих, копошащихся внизу, словно карлики сказочного мира.
Пробую говорить с Биллом, но голос мой звучит так резко и неприятно, что я едва в силах договорить то, что хотел. Сквайр опускается на землю впереди, мы ползем за ним. Спуск крайне длинный и утомительный, и меня заранее пугает обратный подъем. А вообще настроение необычайно веселое; кажется, жить в этой атмосфере легче, чем наверху.
Добравшись до конца шахты, мы по веревочной лестнице спускаемся на землю. Рабочая камера прямоугольной формы, от трех до четырех метров величины; за работой пятеро землекопов. Посередине они вырыли в песке широкую яму и, где нужно, подкапывали края кессона, чтобы они глубже врезались в землю. Крыша из толстых брусьев над нами сантиметров на тридцать выше, сверху на ней слой бетона толщиной в двадцать четыре метра. Шахта настолько глубока, что тяжести бетона недостаточно для опускания кессона; для того, чтобы преодолеть трение о грунт, сверху навалено большое количество железа.
– В настоящее время, – рассказывает нам Сквайр, – кессоны для закладки глубоких фундаментов почти всегда строятся из бетона или железа; у нас здесь случайно кессоны деревянные: слишком поздно был заключен контракт на работы. Старые постройки на этом месте были уже разобраны, и нам пришлось спешно приниматься за дело. Не было времени строить бетонные кессоны или дожидаться, пока с фабрики будут доставлены железные. А деревянные кессоны построить недолго, да и дерево всегда под руками.
В камере сыро, вода капает с потолка, но внизу, между тем, песок совершенно сухой, потому что воздух вытесняет всю воду. И жара порядочная, по словам Сквайра, потому, что «давление нагревает воздух настолько, что без специальных охладительных приспособлений температура здесь была бы невыносима».
