– Говорю тебе, мне нужно найти того парня с парохота! – проговорил он в очередной раз.
– Почему ты так хочешь его найти?
– Ну, я заработаю теньги.
– Как?
Фриц, казалось, позабыл всякую осторожность – он приблизил свои губы к уху Уоттса и ответил:
– Я знаю, что он фор, и тумал, что он еще и убийца!
Лицо его собутыльника стало совершенно ужасным, и Хармон мысленно посчитал счастливым обстоятельством, что этот человек был слишком пьян, чтобы заметить его волнение. Прошло несколько минут, прежде чем Уоттсу удалось достаточно хорошо взять под контроль свой голос, чтобы спросить:
– Какие у тебя основания для подозрений?
– О! Я гораздо умнее, чем я фыгляжу. Я уже был в Америке, до того, как приплыл в этот раз, и мои глаза фсегда при мне.
– Странную историю ты мне рассказываешь, мне очень интересно!
– О! Это хорошо, тогда я расскажу тебе кое-какие ужасные фещи, которые произошли на борту парохота.
– Что там произошло?
Уоттс, казалось, думал, что его немецкий собутыльник пьян и лишен всякой возможности быть бдительным или осторожным, а также что он совершенно свободен и открыт для вопросов.
– Когда корабль вышел из Бремена, на нем была тевушка, – сказал Фриц.
– И что, ее не было на корабле, когда он прибыл в Нью-Йорк?
– Она была на корабле, пока он не приблизился к берегу Сэнди Хук, а потом исчезла, как будто была фсего лишь призраком.
– Откуда ты знаешь, что она исчезла?
– Ну, может быть, я этого и не говорил.
– О, да, тебе не нужно бояться ничего мне говорить.
Хармон поднял глаза и, уставившись на Уоттса, воскликнул таким голосом, словно он внезапно пробудился от последствий воздействия пива и пришел в нормальное состояние:
– Боже милостивый! Я не фидел ничего похожего на это!
– На что?
– Если бы фы были немцем, я был бы уверен, что фы – тот мужчина, который смотрел на мисс Шарман все время, пока мы плыли на парохоте.
Судороги волнения прокатились по лицу Уоттса. Его глаза чуть ли не вылезли из глазниц, и вся его поза говорила о том, что он был совершенно перепуган. Но эта взволнованность длилась всего мгновение, и когда он взглянул на, как он думал, пьяного немецкого бюргера, сидящего напротив него, в глазах у него мелькнул огонек убийства. Хитрый детектив, казалось, не заметил его волнения, но на самом деле он в тот момент уже выиграл эту партию. Взгляд василиска был менее проницательным, чем замаскированный взгляд сыщика, выстреливавший из его глаз в ответ на каждый признак эмоций и нарастающего страха его собеседника.
