Он покачал головой.
– Но я уверен, что с ним все в порядке. – И опять повернулся к своему жирному приятелю.
– Может быть, он купаться пошел, – пошутил тот.
Ларри хохотнул. Другие вожатые тоже посмеивались.
Лично я ничего смешного в этом не находил. Наоборот. Мне было как-то не по себе. И даже немножечко страшновато.
Я не знал, что и думать. В голову лезли самые мрачные мысли. Впечатление было такое, что вожатым вообще наплевать, что с нами происходит.
Я понуро вернулся к своему столу. На десерт давали шоколадный пудинг. Вообще-то я очень люблю шоколадный пудинг, но сейчас у меня напрочь пропал аппетит.
Я рассказал Джею, Колину и Роджеру о том, что вещей Майка нет на месте и что Ларри делает вид, будто ничего не знает. Ребята выслушали меня, но на них мой рассказ не произвел ни малейшего впечатления. Они даже ни капельки не встревожились.
– Наверное, дядя Эл отправил его домой. Из-за руки, – пробурчал Колин с набитым ртом, наворачивая пудинг. – Она так распухла, что жуть.
– Но почему тогда Ларри ничего мне не сказал? – Мне опять стало плохо. В животе образовалась какая-то тяжесть, словно на ужин я объелся камней. – Почему он сказал, что ничего не знает?
– Если с кем-то из детей случаются неприятности, вожатые не любят об этом говорить, – авторитетно заявил Джей, постукивая ложкой по своему пудингу. – Чтобы другие детишки не волновались и им ночью не снились кошмары. – Он зачерпнул пудинг ложкой, потом наклонил ее и запулил кусок пудинга прямо Роджеру в лоб.
– Ну все, Джей, ты труп! – завопил Роджер, тоже зачерпнул пудинг и нанес ответный удар. По белой майке Джея растеклось большое коричневое пятно.
Остальные ребята за нашим столом оценили прикол, и началась затяжная «пудинговая» война.
Про Майка мы больше не говорили.
Всем стало не до того.
После ужина мы отправились на костровую поляну. Дядя Эл произнес небольшую речь о прелестях ночевки в палаточном городке. Он обещал нам незабываемые впечатления.
– Только не шумите, чтобы не привлекать медведей, – пошутил он под конец.
Ничего себе шуточки.
Потом он собрал вожатых, и они все вместе стали разучивать с нами слова лагерных песен. Дядя Эл заставлял нас петь каждую по сто раз, пока мы не запомним слова.
Я ненавижу петь хором. Я вообще не люблю петь. Не понимаю, чего в этом такого прикольного. Но вот Джей с Роджером веселились от души. Они горланили песни, заменяя нормальные слова всякой тупой дребеденью. Дурной пример заразителен. Вскоре почти все ребята начали коверкать слова. Причем каждый стремился выкрикнуть свою версию так, чтобы все ее слышали. В общем, пение закончилось массовым ором.
