- Катенька, сколько можно повторять? Все бумаги на подпись отдаете моему секретарю, меня не беспокойте. Всего хорошего.
'Она тебя ненавидит. Так посмотрела тебе вслед... Глаза у нее были злыми'.
'Тю. Нашла, что нового рассказать. Это та еще гадюка. Змея подколодная'.
'Тогда зачем ты ее держишь?'
'А чтобы развлекала. Да и серпентарий надо иногда палкой шевелить. Это забавно'.
Задумчиво:
'Знаешь, Ира, мне кажется, вы с моим мужем в чем-то очень похожи...'
Вот и кабинет, теперь можно сесть и вытянуть ноги. Пусть и под столом.
'Ну спасибо, очень лестное сравнение!'
'Не обижайся...'
Хорошо-то как!
'А ты хотя бы иногда думай, что говоришь. Я такой, как твой дражайшей супруг, никогда не стану. Жестокости не хватит. Что он там спрашивал-то?'
'Он назвал тебя сущностью. Спрашивал, почему я о тебе ему не сказала'.
'А ты?'
Тихо и измученно:
'Расплакалась...'
О, правильный выход для любой женщины из любого затрудненного положения.
'Молодец! Шикарный ход!'
Так, а вот и Аннушка. Кругленький гламурный колобок двадцати пяти лет, одетый в легкое ситцевое летнее платьице, выгодно подчеркивающее все ее немаленькие формы, подкатил к моему столу, привычно держа в правой руке свою извечную толстенную коричневую папку.
- Ирина Николаевна, документы на подпись. С вами хочет переговорить Всеволод Аркадьевич. Он на второй линии.
- Соедини.
К вечеру голова привычно гудела от многочисленных разговоров, разнообразных встреч, принятых и отмененных решений; мысли скакали весело и беспечно, как голодные пьяные блохи, да и самой больше всего хотелось напиться и забыть обо всем. Приехав домой, плюнула на привычный распорядок дня, налила себе виски и чокнулась со своим отражением в зеркале.
Да, Ирочка, умничка ты - пьешь сама с собой. Так и спиться недолго. Забыла про близких родичей: деда по матери, Ивана Кузьмича, отправившегося по какой-то своей пьяной прихоти поздней осенью после веселой гулянки за дровами и замерзшего в сарае, дядьку, Владимира Сергеевича, поспорившего после пол-литра с дружками, что переплывет широкую бурную реку ради десяти бутылок водки, и утонувшего в этой самой реке, двоюродного брата Митьку, по пьяни решившего ночью полихачить, выпендриться перед ребятами, и свернувшего себе шею на мотоцикле? Тоже хочешь такую или похожую судьбу? А сто грамм виски все-таки хорошо расслабляет. Уже и жизнь не такой гадостью кажется. Так, где там моя обожаемая подушка?
Ирма:
После ухода супруга на меня с новой силой навалились усталость и тоска. Горничные ко мне не заходили, наверное, опасаясь мужа, и я сама не заметила, как снова провалилась в сон.
