Мне сразу как-то неловко стало, типа малых деток обездолил. Хотя, кого я там обездолил?! Ну, во-первых, не я. Во-вторых, он сам предложил. А в-третьих… в-третьих… А вот нехрен тогда падать было, раз так в себе уверен, что…
— Татьяна Андреевна, я думаю, он не последние деньги поставил. Я бы, во всяком случае, на последние деньги спорить не стал бы. Думаю, и он знал, что делает. — Этими словами я сам себя успокоил окончательно.
Татьяна в задумчивости покивала и нехотя проговорила:
— Наверное, Вы правы, не последние…
— Ерёмин, тот тоже от имени остальных три золотых поставил на Шемякина. Вот привёз сегодня.
— Пишка?! Он-то куда?! — казалось, что это известие удивило её сильнее всего. — Надо же! Ерёмин! Пойду Глашке скажу. — Она быстро развернулась и удалилась быстрыми шагами.
Так. И вот что это было? Пишка? Глашка? Что у них тут вообще происходит? Дурдом на гастролях!
Я пошёл к Лерке. Постучал и, дождавшись приглашающего «Да-а-а…», открыл дверь.
— Ну, как? Почитал стихи предмету вожделения? — осведомилась сидевшая на стуле у окна Лерка.
Я не ждал такого вопроса и ответа на него не заготовил. Постояв немного, я решил на эти подколки пока не реагировать, а рассказать о новостях более насущных:
— Прикинь, а дядя Коля с Шемякиным тебе вчера по половине годовой зарплаты проспорили!
— Да ладно! — похоже, моё сообщение поставило её в тупик.
С полминуты мы просто смотрели друг на друга. Хотя, нет, не просто. Мы тупо смотрели друг на друга. «Тупо» — это очень правильное в нашем случае слово.
— Чё делать будем? — спросила меня сестра.
Я и сам не знал, но одна мысль у меня всё-таки имелась:
— Ну, я думаю, деньги возвращать им точно не стоит. Знали, на что шли.
Лерка согласно покивала.
— И это… — Мысль рвалась наружу, но ещё не оформилась. — А наш майор-то, он оказывается помещик.
— О-о-о. — Протянула Лерка, старательно делая вид, что ей не пофиг.
— Неженатый помещик, — постарался сказать я как можно более многозначительно. Хотя, на кой мне это?
— И-и-и? — предложила мне Лерка продолжить мысль.
— Ну, и вот! — сказал я в значении, сама, мол, думай, чё там И-и-и…
Мы снова поиграли в гляделки.
— Ладно. Чё? Чем займёмся? — спросила сестра.
Я пожал плечами.
— Ты бумагу просила? Принесли.
— И-и-и?
— Чё «И-и»? Просила? Принесли. Чё дальше? Для чего бумага-то?
— А-а-а… — Лерка как будто всё вспомнила и, вставая, произнесла: — Пойдём планы на жизнь строить!
Один из листов дефицитнейшей в нашей гостинице бумаги мы разрезали на четыре части. Пополам и ещё раз пополам. Получилось некое подобие листа привычных размеров. Вот на одном таком привычном листе мы и начали составлять план на оставшуюся жизнь.
