[65].
Так что, если апеллировать к героям Достоевского, подобный поступок достоин даже не Свидригайлова. Такую гнусность мог бы совершить другой герой Федора Михайловича — Смердяков.
Но чтобы не заканчивать эту главу на грустной ноте, стоит вспомнить и еще одно обращение Высоцкого к теме «Преступления и наказания». Она возникла в его знаменитых устных рассказах, бесконечных анекдотах, которые он придумывал и рассказывал своим друзьям. Один из них записал режиссер Станислав Говорухин:
«Сидит здоровенный мужик на пляже, читает книжку. Красивый, молодой парень с мощным торсом, эдакий Голиаф. Рядом загорает миленькая девица, бросает на него взгляды, повернется и так и эдак, спустила с плеч бретельки лифчика, села, придерживая руками полную грудь. Он на нее — ноль внимания. Тогда она сама:
— Простите, что вы читаете?
Закрыл книжку, прочел на обложке, чуть ли не по слогам:
— Прес-туп-ление и на-ка-зание.
— Страшно?
Посмотрел на нее снисходительно:
— Меня хер напугаешь»[66].
Дон Гуан и проблема поэтики
«Каменный гость» и сегодня остается одним из самых таинственных — и до сих пор по-настоящему не прочитанных — произведений Пушкина. А в то же самое время именно «Каменный гость» оказывается краеугольным камнем, роковой страницей в жизни поэта: произведением, которое во многом не просто отразило сиюминутное состояние автора, но и фактически запрограммировало его судьбу.
К истории Дон Жуана Пушкин просто обязан был подступиться: ему был известен и мольеровский сюжет, и знакома опера Моцарта (первая русская постановка состоялась в 1828 году, и Пушкин не мог обойти ее вниманием), да и первичный текст Тирсо де Молины ему был известен (именно поэтому Пушкин и называет своего героя не Жуаном, а Гуаном, приближая его к исходному Дону Хуану), и, конечно же, Пушкин не упускал из фокуса внимания байроновского «Дон Жуана» (хотя сюжет путешествия героя, совмещенного с попаданием в ключевые исторические события, был уже отработан в «Евгении Онегине»). Так что очевидно, что рано или поздно Пушкин так или иначе отразил бы в своем творчестве классический сюжет о неутомимом сладострастнике и ожившей статуе.
Для самого Пушкина текст «Каменного гостя» — чрезвычайно важный, рефлексивный и во многом даже рубежный. Он пишет его в 1830 году, накануне собственной свадьбы, и в этом произведении содержится, кстати, наиболее точный портрет невесты (а после и жены) Пушкина — Натальи Николаевны Гончаровой. Без сомнения, именно ее он выводит в образе — нет, не Доны Анны, а Лауры!
