«Закапываясь» в биографию Рэтленда (я буду употреблять именно такое написание его титула, как это свойственно замечательному шекспироведу Илье Гилилову, наиболее полно описавшему «рэтлендовскую версию» в своей интереснейшей работе «Игра об Уильяме Шекспире, или Тайна великого Феникса» — хотя правильнее, конечно, называть его Ратлендом, на что мне настоятельно указывает другой великий шекспировед Марина Литвинова, тоже автор блестящей работы по шекспировскому вопросу «Оправдание Шекспира»).
Прослеживая биографию Рэтленда, мы натыкаемся на невероятное количество странных совпадений — например, Рэтленд учится в Падуанском университете и в перечне его однокурсников возникают две знакомые фамилии — Розенкранц и Гильденстерн. Рэтленд посещает замок Кронборг в городке Хельсингъёр (Эльсинор) в Дании и видит там королевские покои и гобеленовый полог, на котором вытканы портреты королей. Вот, кстати, и объяснение одной из сцен «Гамлета»: помните, когда принц приходит в спальню к королеве и начинает рассуждать о двух королях — прошлом и нынешнем? «Вот два изображенья: вот и вот. На этих двух портретах — лица братьев…». Как обычно режиссеры решают эту пьесу? Иногда — напрямую: на стене в спальне королевы висит портрет Клавдия, а Гамлет достает медальон с портретом отца, Гамлета-старшего. Но, спрашивается, зачем королеве в спальне вешать портрет мужа? А вот балдахин, полог над кроватью, на котором уже вытканы портреты королей, — это вполне понятно, это вполне реальная вещь, обыгранная в тексте. Но написать сцену так — можно было бы лишь в том случае, если автор видел реальные покои Кронборга (на них, кстати, сегодня может взглянуть любой желающий, замок открыт, это музей). Рэтленд — видел.
Теперь — фигура Редактора. Кого-то, наделенного литературным даром, кто при этом оказывается чрезвычайно близок Автору. И такая фигура в окружении Рэтленда есть — это его жена, один из самых преданных ему людей, безраздельно любящая своего мужа: Елизавета Сидни, дочь великого поэта Филиппа Сидни, падчерица близкого друга Рэтленда — Роберта Дэврё, графа Эссекса. Однажды ее редакторской рукой Рэтленд фактически был спасен: в текст «Ричарда II» была добавлена поздняя вставка касательно герцога Омерля, убийцы Ричарда, — «он герцогства лишен и только графом Рэтлендом зовется». Вставка эта появляется в тексте накануне мятежа Эссекса (в котором принимает участие и Рэтленд). Эссекс и его сторонники отправляются к королевскому дворцу (предварительно посмотрев в театре, кстати, «Ричарда II» — в те годы пьесу можно было «заказать» за деньги, как песню в ресторанном оркестре), все они арестованы и отправлены в Тауэр: Эссекс как главный заговорщик казнен, граф Саутгемптон — отправлен на каторгу, а Рэтленд — всего лишь в ссылку в свой домашний замок Бельвуар. В чем причина? Не в том ли, что всесильной королеве Елизавете кто-то уже напомнил судьбу другого отвергнутого Рэтленда со ссылкой на текст, написанный нынешним Рэтлендом?
