Пути Галича и Высоцкого будут постоянно пересекаться, так или иначе, — при этом Высоцкий иногда, как уже говорилось выше, будет исполнять на публику некоторые вещи Галича (не так много, две-три, не более, в том числе и «Тонечку», об исполнении которой вспоминали некоторые друзья Высоцкого), а в записи сохранилась только «Про физиков», да еще все та же «Течет речечка», которую с равным успехом пели и Галич, и Высоцкий.
Но есть еще одно удивительное пересечение биографий Высоцкого и Галича — вернее, есть один из ключевых эпизодов Александра Аркадьевича, который оказался воспетым в песне Владимира Семеновича. Эпизод трагический по своей сути — да и песня, на первый взгляд, шуточная, оказалась наполнена внутренним драматизмом и содержит одни из самых сильных строчек во всем поэтическом наследии Высоцкого. Речь идет о песне «Случай на таможне», которая практически в точности воспроизводит момент прощания Галича с Родиной.
Галич не хотел уезжать: при всех неполадках и несогласованностях с властями предержащими, он понимал, что эмигрантская среда — это вовсе не то, что ему нужно. Как закрепиться на незнакомой, а главное — иноязычной почве, он и представить себе не мог. Да, за границей были знакомые, да, эмигрантская диаспора во многом ждала Галича если не как мессию, то уж точно — как пророка, но все это меркло по сравнению с тем, что отъезд означал разрыв с языком — главным орудием поэта.
И Галич сопротивлялся, сопротивлялся фактически до последнего. Буквально за несколько минут до вылета пограничники увидели на его теле золотую цепочку с крестильным крестом (Галича крестил сам о. Александр Мень, и это, кстати, выставляло еще один барьер, который мог оказаться роковым в определенной эмигрантской диаспоре — православный еврей смотрелся несколько нелепо, скорее как предатель вероисповедания предков). Пограничник сообщает, что предел вывоза золота достигнут, больше вывозить нельзя, требует снять золото и как минимум задекларировать его, возникает скандал, пограничник говорит, что не выпустит Галича — и тот, скорее, доволен: да пожалуйста, не выпускайте, очень мне надо отсюда уезжать, но крестильный крест я не снимал и не сниму.
Для разрешения вопроса на переговоры с таможенниками проходит сперва совсем молодой Александр Мирзаян (позднее он станет известным бардом и музыкальным теоретиком, а тогда он занимал пост старшего научного сотрудника Института теоретической и экспериментальной физики), а затем — сам Андрей Дмитриевич Сахаров. Таможенники звонят по «вертушке» наверх — и получают в ответ категоричное: «Да выпускайте же его!» Галича отпускают — ждать вылета пришлось 45 минут, самолет Москва — Вена задержали из-за одного-единственного человека…
