В комнатку заглядывал человек без лица, замотанный как мумия в белое полотно, с небольшой щелью для глаз.
– Все… Отошел-с наш барин-то. Отмучилси… Упокой, Господи, его душу-с…
Дверца захлопнулась. По углам начала скапливаться, набухать и расползаться по полу и по стенам чернота. Петьке стало трудно дышать, руки и ноги увязли в липком ужасе, который источала комната-гроб.
– Смотрите, а здесь что-то написано! – обрадовался Колька. – Может, мы и не заблудились? «Я спасу Человечество от смерти!»; «Тайна открыта!»; «Дверь отворена». Может, это подсказки? А?
Денис подошел к стене и тоже прочитал надписи.
– Надо сфоткать, а разберемся с этим «Человечеством» потом. Сейчас главное – выйти отсюда. И поскорее.
Кроме Петьки и Костика, все сфотографировали белые, написанные мелом, фразы.
– Красивый почерк. Каллиграфический! – одобрительно сказала Даша, рассматривая получившиеся фотографии.
– Навались! Раз! Раз! Раз! – послышался голос папы и глухие удары по двери.
– Пап! Мы застряли! Мы в ловушке! – крикнул Денис. – Смотри лучше, там наверняка какое-то хитрое приспособление вмонтировано! Дверь открывается только снаружи.
– Есть! Нашел! Вот оно! – радостно выкрикнул физрук через несколько минут возни.
Дверь вздрогнула и с тяжелым вздохом распахнулась.
– Ну что носы повесили?! – бодро спросил папа, проскользнув светом фонарика по лицам случайных заключенных. – Приключения в разгаре! Незапланированные, зато настоящие! По-моему, это очень круто!
– Ну, ребята! Вам еще повезло, что такая профессиональная сирена осталась снаружи: в любой точке форта было слышно! – сказал физрук, оглядев комнатку, и потрепал Яшку по голове. – Сидеть бы вам тут и сидеть. Ни связи, ни Интернета, ни окон. Молодец, парень! От лица всего коллектива родителей выражаю тебе благодарность! Мы очень быстро вас нашли.
– А чего вы тут, кстати, забыли? – спросил папа. – Вам вообще в другом крыле нужно было оказаться! За мной! Я выведу вас на путь истинный…
Трудно было понять, как и когда ребята сбились с пути, чтобы попасться в эту глухую комнатку – капкан с подлой дверью. Она находилась в совершенно другой стороне, и, следуя схеме, просто забрести туда было невозможно.
– Что-то здесь нечисто… – сказал Колька раздумчиво.
– Это точно! Здесь вообще не убирались лет сто! – состроив брезгливое выражение, перебила его Даша.
– Да я совсем про другое… – начал было Коля, но осекся.
Говорить вслух про страх, который подобрался к нему вплотную из темных закутков и прорех, не хотелось. Колька боялся сознаться в нем, чтобы остальные не начали дразнить его и смеяться. Не потому, что сами не боялись, а потому, что никто не хотел говорить о своем страхе. Будто признание, произнесенное вслух, помогло бы страху обрести плоть и силу.
