— Пятьсот человек, две с половиной сотни лошадей, осадные орудия, телеги. — перечислял по памяти.
— Хороший заказ! — обрадовались морские волки и стали спорить кто сколько возьмёт груза и людей.
— У меня четыре своих корабля, два пирата и две шхуны, ну и яхта, но там для своих только.
— Ох и шикарная яхта! А мы думали, неужели кто из императорской семьи нас навестил. Один из двух пиратов подгорел и ему починки недели две. Второй возьмет человек пятьдесят легко, ваши шхуны человек тридцать и столько же коней. — сразу дали расклад опытные моряки.
— Это я в курсе. Остальное надо срочно, дня три тут буду, а потом, чем раньше, тем лучше.
— Монет триста надо будет на всё! Но это в оба конца, и с ожиданием в неделю. Далее простой, по десять золотых в день. Будет кроме ваших ещё восемь кораблей от нас.
— Устроит. Ещё нужен капитан на яхту, но с испытательным сроком.
— А что со старым? — удивились они.
— Пинка под сраку за неуважение.
— Это сложнее, зря вы так с капитаном, но поищем.
Я выдал задаток в сто золотых, и мы поехали уже к нашим шхунам. Капитан Рица, был искренне рад, а за его спиной маячил мой оставленный на лечение гвардеец Тарак.
— Как хорошо, что вы вернулись, у меня на руках огромная сумма, мне её передал граф, весьма щедрый наниматель. Сижу и боюсь, хорошо хоть Тарак выздоровел.
— Двести пятьдесят золотых, что ли? — недоуменно смотрю на него.
— Да! Я таких денег никогда не видел, а доску он забрал с игрой, но оставил вам перстень магический.
— Хорош! Не тараторь! Заберу я деньги, тоже нашёл большую сумму, и перстень тащи. Тарак, как самочувствие?
— Спасибо барон, уже могу воевать.
Золото как золото, а перстень был реально ценный! Вроде и лечебный, но ещё и защитный от ядов.
— Тарак, император наградил тебя рубиновым знаком доблести восьмой ступени. — достаю приготовленную награду.
Наградив офигевшего гвардейца, мы поехали по банкам да по скупщикам краденого. Ну не краденого, а награбленного, или затрофеенного. Выставив имущество на продажу и обговорив цены, поехали на рынок рабов, там пришлось задержаться. Самих то рабов оценили споро, и мы их выставили по твердой ставке, но на рынке я увидел большую партию крестьян.
— А чего их продают как рабов? Видно же трудяги, а не разбойники, спросил я у распорядителя.
— Видно да не видно, именно разбойники. — усмехнулся он.
— И дети и младенцы? — не верилось мне.
— Дети, как члены семей, а деревня их взбунтовалась, убила и сборщика налогов и баронского сына, что приехал к ним. Бери не прогадаешь! Сто семьдесят человек, из них семь десятков взрослых, и четыре десятка детей, но уже работающих. За все оптом четыреста золотых, а там одних кожевников десяток!
