Дядя Ираклий молчал.
– В таком случае, покажи нам с Агнией, что лежит в шкафу!
– Да ничего там нет! – почти закричал совсем уже перепуганный дядя. – Почти ничего!
Между тем стук усилился.
– Идиоты, сейчас всех соседей разбудят! – воскликнул дядя Ираклий, и в этот момент раздался нетерпеливый звонок в дверь.
– Откройте! – скорее приказал, чем попросил дядя.
На пороге в точно таких же трусах, как у Ираклия, только зеленой расцветки, появился Иванов-Померанский. Длинную шею по-прежнему, словно змея, обвивал клетчатый шарф.
– Пардонте-с, – стыдливо прикрывая трусы дрожащими руками, сказал он. – Забыл, что тут дамы… Что за стук?
Вслед за ним в дверь протиснулась Пупсик в детской пижамке, на которой были нарисованы два попугая на синем фоне. Я вздрогнула: рисунок был точно таким же, как на кусочке шелка, отправленном мне с того света.
Иванов-Померанский обернулся и, увидев Пупсика, начал выталкивать её за дверь.
– Ну, Пуня, я не уйду, что ты меня толкаешь? – заканючила Пупсик.
– Тебе здесь нечего делать, – рассердился Иванов-Померанский. – Иди спать!
– Без тебя не пойду! Вдруг тебя здесь убьют!
– Тьфу! – рассердился Пуня. – Ну жди, если хочешь!
Вид у дяди Ираклия был свирепый. Он смотрел на Иванова-Померанского, страшно вращая глазами и сжимая кулаки.
– Что за стук, говоришь? А ты не догадываешься? – закричал дядя, выждав, когда Иванов-Померанский наговорится с непрошеной гостьей, схватил его за шарф, втянул в голубую гостиную и захлопнул дверь.
– О, ужас! – простонала Пупсик и оперлась на косяк двери.
– Не нагнетайте обстановку, милочка, – сказала мама.
– А вы-то уж молчите! Вы тут временные гости – сегодня вы, завтра – другие!
Дядя Ираклий и Пуня кричали в два голоса, которые, к тому же, перекрывал непрекращающийся стук, поэтому ничего не возможно было разобрать. Наконец, стук стал тише, Ираклий и Иванов-Померанский перестали кричать в два голоса (наверное, выкричались), и я услышала:
– А для чего ты девчонок сюда приволок? Может, им взять и сейчас все рассказать?
– Только попробуй! – угрожающе сказал дядя Ираклий.
При этих словах мама чуть слышно вскрикнула и вцепилась в мою руку. Я сделала вид, что ничего не произошло, и даже ободряюще улыбнулась. Я должна сделать все возможное, чтобы на сутки задержаться в этой квартире, какую бы опасность она ни представляла.
– Ой, ой, напугал! – взвизгнул Иванов-Померанский. – Возьму и расскажу!
Послышались какая-то возня и сдавленный голос Пуни, который пытался, видимо, кричать «спасите!», но получалось слабое и хриплое «спаси…».
