— Хороший тост, — отозвалась Анна, пробуя конфету. — А где вы раздобыли все это богатство, Виктор?
— Провел небольшую ревизию на кухне, — усмехнулся я.
Анна оглянулась на дверь в отсек капитана и, понизив голос, спросила:
— А что по нашему делу?
— Говорить на свидании о делах как-то неправильно, — посетовал я. — А вообще-то ничего нового сообщить не могу. Найти неведому зверушку не удалось, вот и все.
Анна поджала губы, отпила лимонада, снова покосилась на дверь капитана и взглянула на меня:
— И что же мы будем делать?
— Будем ждать. Должен же он в конце концов как-то проявить себя.
— А мне кажется, что он так и не покажется. И даже сейчас, возможно, смотрит на нас и даже слышит, о чем мы говорим.
— Вот и пусть послушает, — проворчал я. — Вдруг ему нечем заняться.
— Это нам нечем заняться. — Анна посмотрела сквозь иллюминатор на плывущую Ариадну. — И хуже всего наша беспомощность.
— Не думайте об этом, Анна, — попросил я. Глядя на нее, мне хотелось плакать от мысли, что мы обречены и что, возможно, даже Анне не удастся спастись в моей капсуле. И как ей сказать об этом?
— Не получается не думать, — грустно улыбнулась она, а мне нестерпимо захотелось немедленно заключить ее в объятия и поцеловать, ноя сдержался. — Знаете, Виктор, однажды в детстве, когда мне было чуть больше десяти лет, мы с дедушкой катались на лодке по озеру поблизости от дома. С дедом было так надежно, он казался мне огромным и сильным. Даже сильнее отца, потому что папа слушался деда. Я взяла с собой плюшевого медведя. Мы далеко уплыли, наш дом казался игрушечным. И вдруг деду стало плохо с сердцем. Он лежал на дне лодки и убеждал меня, что скоро все пройдет и мы вернемся домой. А сам был такой бледный, просто как бумага, что я испугалась. И просила его грести к берегу. А он еле губами шевелит, какое там за весла сесть. Стал беспомощным, как новорожденный…
Она рассказывала, а я видел эту маленькую девочку, прижимающую к груди своего смешного медведя, и понял, как же я люблю эту женщину и как не хочу ее потерять.
— …и мой любимый медведь показался мне таким бесполезным, таким глупым. Мне кажется, именно тогда я и повзрослела. И поняла, что кроме меня деду никто не поможет. Веслами я гребла всего один раз, ровно за неделю до этого происшествия, тоже с дедом, и тогда у меня ничего не получилось. Но делать было нечего, и я попыталась… До сих пор не понимаю, как мне удалось выгрести к берегу. Правда, я промахнулась метров на двести от причала, но это не так важно. Я позвала на помощь, и дедушку спасли. А медведя с того самого дня я забросила…
