Китаец немедленно обиделся. Он сник, перестал вертеть кубик, и его чувственные губы превратились в скорбную нить. Я понял, что пора прикусить язык, а По Тунь сказал:
— Зацем ты так, Виктол?
Мне показалось, что он вот-вот расплачется.
— Прости, По Тунь, вырвалось. — Я положил руку ему на плечо и заглянул в глаза. — Я не хотел тебя обидеть. Видишь, даже язык за зубами держать не умею. Какой же я после этого шпион?
По Тунь передумал реветь, слабо улыбнулся, и кубик снова завертелся в его толстых пальцах.
— Однако капитан все еще остается начальником станции, — сказал я. — Что ты после скажешь ему на это?
По Тунь пожал плечами:
— Я ему не сказу. И он не узнает.
— Хорошо, По Тунь, пусть будет так. Пойду навещу его.
По Тунь понимающе кивнул.
Идя по коридору, я ожидал увидеть в каюте капитана все что угодно. Например, что отсек пуст. Нет ни попугая, ни его хозяина. Или что капитан держит меня на мушке космического бластера угрожающего вида. Или…
Но капитан по-прежнему пребывал в кресле, и я даже испытал легкое разочарование. Мало того, на его плече сидел попугай. По крайней мере, пернатый друг не оставил своего хозяина в беде.
Капитан хмуро оглядел меня одним глазом — второй уже был изрядно затянут набухшей фиолетовой шишкой — и произнес:
— Вы напрасно празднуете победу.
— А вы слышали залпы фейерверков и крики «ура»? Капитан будто не заметил моей иронии и продолжал:
— Даже если вы действительно ничего не помните, то вас ждет настоящее открытие.
Я уселся в кресло напротив него.
— Уверен, вы уже готовы им поделиться. Выкладывайте.
— Развяжите меня, черт возьми! В конце концов, я все еще руководитель этой чертовой посудины!
Он заговорил как заправский капитан: видимо, разозлился не на шутку. Я вынул из кармана трофейный электрошокер, демонстративно переложил в другой карман, подошел к капитану и принялся его развязывать. Когда я возился с кабелем, освобождая ноги капитана, с его плеча на меня смотрел попугай, и я бы не удивился, если б он, скажем, спикировал на меня и начал бомбардировку. Или просто вцепился в волосы. Но у попугая был совершенно безмятежный вид, будто его хозяина регулярно связывают незнакомые люди. Когда я закончил и вернулся на прежнее место, капитан с наслаждением растер затекшие запястья.
— На свободе лучше, а, капитан? — спросил его я. Он свирепо на меня зыркнул, но ничего не сказал. Я добавил: — Вы обещали поведать о каком-то открытии.
— Я помню, — огрызнулся он. Затем осторожно потрогал пальцем фингал и поморщился. — Так вот, слушайте. Авария, о которой знают все, — не совсем авария. Около двух недель назад, ночью, я бодрствовал, когда это случилось, поэтому лучше всех знаю об истинном состоянии дел…
