— Получается, мы сами можем дать ему имя? — предположил я и немедленно был вознагражден целой бурей эмоций.
— О, Виктол, это моя мецта! — По Тунь даже забыл о своем кубике. — Я узе плидумал имя, дазе много! Вот, наплимел: Золотой Длакон! — Он поднял руки на уровень плеч, растопырил пальцы и постарался придать своему лицу одновременно пугающее и величественное выражение. Я не стал его разочаровывать и вдохновенно всплеснул руками. — А вот есё: Золотой Лотос! — Талантливый китаец немного поменял положение кистей рук, развернув их ладонями в сторону потолка, что, вероятно, должно было символизировать лепестки водоплавающего цветка. — Или так: Золотой…
— Я понял! — вскинул я руки тоже, сдаваясь. — Пусть это будет твоей небольшой тайной, По Тунь! А то вдруг я невольно присвою твои идеи.
Китаец удивленно опустил руки и снова захрустел кубиком. Чтобы он, не дай бог, не обиделся, я немедленно спросил:
— А как ты попал в космос, По Тунь?
Испуг, казалось бы, основательно забытый, снова отразился на лице китайца, но был смят приторной улыбкой:
— Это была мецта, Виктол! Пости такая зе, как я сейцяс, но есё больсе. Я долго сол к этой мецте! И меня пл иняли! Я лаботал на Малсе. Там главитасия мало-мало, вот я и стал боль-сой и толстый. Хотели списать на Землю, но я сказал: «Нет космос — нет меня!» И меня оставили. Так я попал сюда, на Длимту!
По Тунь, как мне показалось, произнес эту речь специально для меня, демонстрируя свои убеждения и желание и дальше трудиться в космосе. Но тут же его лицо как-то болезненно скривилось, он уставился на свой кубик и заорал во всю глотку:
— Айлон! Отвёлтку!!!
Я подскочил в кресле от неожиданности:
— Что ты делаешь, По Тунь?! Зачем кричишь?
Толстяк, с отвращением рассматривая кубик, вздохнул:
— Совсем сталый кубик, совсем плохой.
Тем временем дверь отъехала в сторону и в отсек ввалилась давешняя вешалка. Айрой приблизился к китайцу и протянул ему палку-манипулятор. На ней лежала средних размеров крестовая отвертка. По Тунь схватил ее, отковырял у кубика посередине белый квадратик, обнажив винт, и быстро подтянул его. Затем, не глядя, вернул инструмент Айрону и снова захрустел кубиком.
— Так луцсе! — объявил он удовлетворенно.
Робот ловко развернулся и стремительно вывалился за дверь. Я внутренне сжался, ожидая услышать грохот упавших кастрюль, но в коридоре было тихо.
— Скажи, По Тунь, что делает на станции Айрон? — спросил я.
Толстяк радостно улыбнулся:
