На высоте второго этажа дом опоясывала узенькая веранда, по которой можно было подойти к любому из окон. Шум шагов идущих по лестнице, как ни старались посетители ступать осторожнее и тише, гулко отдавался в пустынном безмолвии и повторялся где-то двукратным и троекратным эхом.
Поднявшись во второй этаж, где, собственно, и начиналось жилое барское помещение, пришедшие вступили в громадную залу, потолок которой почему-то был устроен тоже в форме купола,>;в трех местах поддерживаемого лепными атлетами гигантского размера.
— Вот тут произошло одно преступление, — тихо сказал следователь, но голос его так звучно отдался в двух местах странной залы, что все невольно вздрогнули.
Однако следователь продолжал, обращаясь к Крушинскому:
— Тут мы нашли женщину без головы, а там, налево, через три комнаты, — труп старика в постели. Вот видите — кровавое пятно на паркете!.. Это было тут…
Крушинский отвернулся: следы крови издавали зловоние. Он огляделся и увидел, что старинная дорогая мебель, стоявшая вдоль стен, беспорядочно сдвинута с места, а некоторые стулья и одно кресло даже опрокинуты.
Он обратил на это внимание следователя. Тот ответил, что это уже занесено в протокол осмотра обстановки преступления.
— Но что удивительнее всего — даже картины сдвинуты с места. Тут кто-то хозяйничал, и даже, кажется, после последнего осмотра. Это еще удивительнее, потому что все выходы и входы были крепко заперты и полиции вменено в обязанность следить за этим домом. Да, это странно, — повторил следователь и задумчиво потер лоб.
Крушинский оглядывал залу. С каждым поворотом фонаря в руке агента перед ним открывались новые детали этого странного жилища. Он увидел на куполе лепного амура, держащего обеими руками цепь тяжелой бронзовой люстры.
Напряжение на лице мифологического мальчугана было так реально, что вызывало невольную улыбку и наводило на мысль о значительной художественной ценности этого орнамента. Но более всего привлекла внимание молодого графа брошенная на крышке старинных клавикордов мандолина.
«Кто играл на ней? — подумал он. — Конечно, не старый же ростовщик. Неужели она, эта таинственная девушка?»
Он сообщил о своих наблюдениях следователю, тот ответил, что принял уже это к сведению. Потом все направились в двери налево и очутились в громадной гостиной, дорогая, крытая желтым шелком мебель которой была так ветха, что, казалось, от одного прикосновения могла рассыпаться.
Пол устилал толстый ковер, из которого при каждом шаге поднимались целые клубы пыли, издававшей какой-то особенный запах. За этой гостиной следовала комната, в которой на мозаичном полу валялся один соломенный трехногий стул и больше не было ни одного предмета, кроме какой-то косынки, сунутой в угол.
