Голоса совсем близко. Я понимаю, что, задержись я на несколько минут, беды не миновать.
– Вот здесь, вот, – говорит Федотыч. – Вот этот камень, видишь, еле держится… Давай вынимай!
– Ниче там нет!
– Не болтай!
– Да точно! Ниче там нет!
– Отойди, сам посмотрю! Точно! Слышь, Пиночет, а может, под потолком, а? Вон там, какая-то дырка…
– Да я уже туда поднимаюсь, не видишь, что ли? – Слышится звук обваливающихся камней. – Вот уродство, чуть не убился! А ну-ка, подстрахуй меня!
Вдруг становится светло, и я вижу, что впереди меня еще есть свободное пространство.
– Ни фига себе! – присвистывает Пиночет.
– Что, что, мешок? – с надеждой спрашивает Федотыч.
– Да какой мешок? Ноги!
– А ну-ка, я подымусь… Точно ноги!
– Неужели сбежал?
– Кто сбежал?
– Ну, пацан.
– Ну и фиг с ним! Все равно задохнется, – говорит Федотыч. – Пойдем-ка лучше деда еще потрясем. Мне кажется, он что-то мутит…
Опять становится темно. Голоса удаляются.
Что делать? Ползти обратно? Двигаться вперед? Выбираю второе. Даже несмотря на то, что понятия не имею, что там, впереди. И я ползу. И очень скоро чувствую, что мне не хватает воздуха. Но я все же ползу, а между тем расстояние между потолком и поверхностью, по которой я с трудом пробираюсь, катастрофически сужается, и если бы я за два последних дня изрядно не похудел, оказался бы навсегда зажатым в этих каменных тисках.
И вдруг в какой-то момент тиски ослабевают. По крайней мере я уже могу вздохнуть полной грудью. Но, похоже, силы к этому времени полностью иссякли. Какое-то время просто лежу, потом набираю в легкие воздуха и снова вперед! Вскоре чувствую, что поверхность, по которой я ползу, идет вниз, а потом внезапно обрывается. Я пытаюсь достать телефон, чтобы, включив фонарик, посмотреть, на какое расстояние мне придется прыгнуть вниз, но телефона нет, видимо, выронил его, пока полз. Делать нечего, и я прыгаю, можно сказать, в неизвестность. К счастью, «неизвестность» эта находится не так уж и низко, однако я ухитряюсь при этом так неудачно приземлиться, что меня буквально пронзает острая боль в левой лодыжке. И от этой боли вдруг исчезают сонливость и отупляющее действие капель, которыми потчевал меня учитель. И теперь мне становится страшно. Ведь кто знает, не ждет ли меня впереди очередной тупик. А если и не ждет, то сколько мне придется плутать по этим каменным коридорам?
