– Вот здесь… А ну-ка, пошевели этот камень. Чуешь? – доносится голос Федотыча.
– Точно! Сейчас мы его…
– Слышь, Пиночет, я сейчас вот о чем подумал. Если это точно то место… Кажись, вытаскивается… Ага, вот так. Я думаю, Глобуса надо кинуть…
– Че, совсем одурел? Какой смысл кидать Глобуса, если всеми делами заправляет Шеф?
– Ну тогда Шефа кинуть.
– Ага, Шефа кинешь, над ним Шахматист – страшный человек. Слышал где-то случайно.
– Он что, зону топтал? Где? Сколько?
– Понятия не имею. Только говорят, лучше с ним не связываться. Зато если отдать все, что найдем, хорошо заплатит. О, вытаскивается… Сейчас посвечу, ну…
– Пусто!
– Как это пусто? А че ж он тогда шевелился…
– Слышь, там еще один такой же камень был, в самом конце… Может, он?
– В каком конце?
– Ну этого, как его… кварш… кварш… квар-шлага!
В этот момент я натыкаюсь на какое-то препятствие. Неужели это тупик? В голове как будто бы звучит голос дяди Миши: «Бывает так, что часть породы обваливается и перегораживает квершлаг».
Неужели это как раз тот случай? Если бандиты двинутся сюда, то я пропал.
И тут в голову приходит безумная мысль каким-то образом подняться наверх. Но как, если в этой тупиковой стене даже выступов, за которые можно было бы ухватиться, не прощупывается?
– Слышь, ты, – доносится голос Федотыча. – Мне кажется, что этот первый в-о-н там, дальше. Давай карту!
– Кажись, он…
– Вай, сюда-то мы не ходили!
– Точно!
Времени на раздумье нет. Еще несколько минут – и они дойдут до обвалившейся породы, в которую упираюсь я, и тогда «встреча» неизбежна.
Я где-то слышал, что в критические минуты жизни у человека вдруг появляются сообразительность, ловкость и сила, которых никогда не было прежде. То же самое происходит и со мной. Мне приходит в голову мысль, что если на уровне моей груди в этой стене нет выступов, то это вовсе не значит, что их нет вообще. Протягиваю вверх руки, насколько это возможно – и вот оно, нечто напоминающее по форме огромный каменный крючок. Я хватаюсь за него, подтягиваюсь, упираюсь ногами в стену, она шершавая, поэтому подошвы кроссовок не скользят, и, держась одной рукой за первый выступ, нащупываю второй, который, ура, оказывается еще выше.
Наверное, я напоминаю скалолаза, который поднимается по отвесной стене. Только мне гораздо сложнее: ведь я, в отличие от него, двигаюсь в полной темноте и при этом понятия не имею, что впереди. Если окажется, что выступов больше нет, я пропал. Тем более, что я почти обессилел.
